к другу те самые качества, которые – как каждый из них, возможно, не без тайного сожаления сознавал – отсутствовали в их собственной натуре. Маркхэм был прямолинеен, грубоват, порою властен, смотрел на жизнь с мрачной озабоченностью и, несмотря ни на какие преграды, следовал велению своей юридической совести: честный, неподкупный и неутомимый. Вэнса же отличали беспечность, изысканные манеры и вечный цинизм Ювенала. Иронически улыбаясь пред лицом самой горькой реальности, он неизменно играл роль капризно-равнодушного наблюдателя. При этом он разбирался в людях так же хорошо, как в искусстве, и поразительно точно проникал в их мотивы и характеры, в чем у меня неоднократно была возможность убедиться. Маркхэм знал об этих качествах Вэнса и ценил их по достоинству.
Не пробило еще и десяти часов утра, когда девятого ноября мы с Вэнсом подъехали к старому зданию уголовного суда на углу Фрэнклин и Сентер-стрит и поднялись на четвертый этаж в кабинет окружного прокурора. В тот знаменательный день Маркхэм проводил перекрестный допрос двух гангстеров, которые обвиняли друг друга в смертельном выстреле во время вооруженного ограбления кассы. Следовало определить, кому из двоих предъявлять обвинение в убийстве, а кого задерживать как соучастника и свидетеля. Маркхэм и Вэнс обсуждали ситуацию накануне вечером в клубе «Стайвесант», и Вэнс выразил желание присутствовать на допросе, на что Маркхэм с готовностью согласился. Этим и объясняется наш ранний визит.
По окончании часового допроса Вэнс пришел к неожиданному выводу, что оба мужчины невиновны.
– Знаете, Маркхэм, – протянул он, когда шериф увел заключенных обратно в городскую тюрьму, – эти два Джека Шеппарда[6] абсолютно искренни: каждый уверен, что говорит правду. Ergo[7], не стрелял ни тот, ни другой. Вот незадача. Совершенно очевидно, что они негодяи и по ним виселица плачет, и чертовски жаль, что нельзя логически завершить их карьеру… Послушайте, а не было в ограблении третьего участника?
Маркхэм кивнул.
– Третий сбежал. Они говорят, что это Эдди Малеппо, известный гангстер.
– Значит, Эдуардо вам и нужен[8].
Маркхэм не ответил, и Вэнс лениво поднялся и протянул руку к пальто.
– Кстати, – сказал он, одеваясь, – я смотрю, наша жизнерадостная пресса сегодня украсила первые страницы заголовками о погроме в старом особняке Гринов. Что там вчера произошло?
Маркхэм быстро взглянул на часы на стене и помрачнел.
– Вы мне кое-что напомнили. Честер Грин звонил сегодня ни свет ни заря и настаивал на встрече. Я просил его прийти в одиннадцать.
– При чем здесь вы? – Вэнс отпустил дверную ручку и вытащил портсигар.
– А ни при чем! – огрызнулся Маркхэм. – Но люди думают, что кабинет окружного прокурора – это такая клиринговая контора на все случаи жизни. Правда, Честера Грина я знаю давно – мы вместе играем
Знаменитый лондонский разбойник XVIII века, герой песен и баллад.
Следовательно (
Вэнс оказался прав. Почти год спустя Малеппо арестовали в Детройте, экстрадировали в Нью-Йорк и признали виновным в убийстве. Два его подельника были благополучно осуждены за ограбление и отбывают длительные сроки в тюрьме «Синг-Синг». –
