Сатурнином уличных банд оттолкнуло от Мария сословие римских капиталистов, которые ранее поддерживали реформы и на которых когда-то опирался Гай Гракх.
Таким образом, Марий лишился поддержки одной из влиятельнейших частей римского политического класса. Вдобавок к этому очень скоро происходит раскол и с «пролетарской партией». И Марий остается один. Вот как это описывает Теодор Моммзен:
«Тогда как его товарищи вносили предложения решающего характера, а солдаты его проводили их с оружием в руках, сам Марий держался совершенно пассивно. …Мало того, Марий испугался им самим вызванных демонов, и обратился в бегство. Когда его товарищи прибегали к средствам, которых честный человек не мог одобрить, но без которых нельзя было достичь поставленной цели, он вел себя, как все морально и политически неустойчивые люди: отрекаясь от участия в их преступлениях, он, в то же время, пытался воспользоваться плодами их»115.
В результате политической бездарности Мария реформаторский союз, сформированный еще Гаем Гракхом, распался, а сам кандидат в диктаторы был политически уничтожен. «Трудно представить себе положение более жалкое, чем то, в котором очутился… герой Акв и Верцелл. Положение его было тем более жалким, что все невольно сравнивали его с тем блеском, который окружал Мария еще несколько месяцев назад. При выборах должностных лиц уже никто ни в лагере аристократии, ни в лагере демократии не думал больше выставлять кандидатуру победоносного полководца. Человек, который 6 раз был консулом, уже не мог осмелиться выставить свою кандидатуру даже на должность цензора»116.
18. Поздно. Слишком поздно!
Итак, вторая после Гая Гракха попытка установления единоличного правления оказалась бесплодной – прежде всего, из-за политической бездарности самого кандидата в диктаторы. Но не только в этом дело. Вспомним еще раз замечательную реплику Моммзена по поводу обвинения Спурия Кассия в попытке присвоения царской власти.
Тогда Моммзен сказал следующее: есть что-то похожее на правду в обвинении, что он, Спурий Кассий, хотел присвоить себе царскую власть. Так как он действительно, подобно царям, попытался оградить свободных простолюдинов от своего собственного сословия. Превосходное выражение миссии царской власти! Но при всей гениальности этой формулировки, она все же обладает некоторой неточностью. Ибо вместо неясного и содержательно пустого понятия свободный простолюдин здесь должно было бы стоять понятие народа.
Деклассированные банды уличного пролетариата под предводительством Сатурнина – состоят ли они из свободных простолюдинов? Да, безусловно! Вот только им уже никакая тирания и вообще ничто на свете не поможет. Это уже шлак, пена, оставшаяся от народа. Которого за четыре столетия господства республиканской олигархии просто не стало. Физически.
Почему это столь важно для
Теодор Моммзен. История Рима. Т. II. С. 195.
Там же. С. 198.
