позволите, доктор Богл, я займусь этим человеком. – Сделайте одолжение, Хартли! – раздраженно произнес тот.
Молодой врач спокойно кивнул и обратился к Таре:
– Прошу вас выйти.
Она покачала головой, но Хартли был непреклонен.
– То, что я собираюсь делать, не для женских глаз. Подождите на улице.
Он сделал решительный жест, и девушка пошла туда, где ее ждал Джеральд.
Когда и Тара, и Богл ушли, молодой врач склонился над раненым. Чьи-то жестокие руки искалечили прекрасное божье создание; если удастся сохранить ему жизнь и вернуть человеческий облик, безвестному доктору поаплодирует сам Всемогущий.
Фрэнку Хартли нравилось браться за сложные случаи: если дело заканчивалось удачно, он словно поднимался на следующую ступеньку невидимой лестницы, вплетал в незримую ткань Вселенной еще одну золотую нить.
Он знал, что индийцы выносливее европейцев: в тех случаях, когда англичанин умирал, абориген, как правило, выживал. Возможно, им помогали их боги?
Тара стояла возле барака. Она решила, что больше не будет плакать, ибо слезы не могли смыть ее тревогу, неуверенность и горе. Лучше поберечь силы.
Яркое солнце освещало гряду пушистых облаков, золотило их края, отчего они казались похожими на лепестки огромных цветов. Подступавшие к городу заросли джунглей простирались вдаль, как огромное изумрудное море. Окружающий мир казался особенно прекрасным по сравнению с тем, что творилось в душе девушки.
Тара поблагодарила Джеральда и сказала, чтобы он возвращался в форт. Когда молодой человек осведомился, где она собирается жить, девушка промолчала, не зная, что ответить. Джеральд предложил танцовщице переночевать у него, но Тара отказалась. Эта страница ее судьбы была перевернута навсегда.
Спустя два часа молодой доктор вышел на улицу, подошел к Таре и молча протянул ей чашку с какой-то жидкостью. Девушка взяла и залпом выпила, ни о чем не спрашивая, потом пристально посмотрела на него. Доктор Хартли ответил внимательным, слегка удивленным взглядом.
– Что? – чуть покачнувшись, выдохнула Тара.
– Посмотрим. Пока рано говорить, – уклончиво произнес он. – Я сделал все, что мог. Сейчас вам лучше отдохнуть.
– Я могла бы помочь, – сказала девушка. – Мне все равно некуда идти.
Фрэнк Хартли повидал немало индианок, но такую встретил впервые. Стойкая, решительная, излучавшая властную силу, строптивая и в то же время внутренне беззащитная, диковатая. Яркое сари струилось по телу, подчеркивая изящество и гибкость форм, браслеты весело звенели, а глаза были полны черной тоски. Она была очень молода, лет восемнадцати, не больше, но у нее был взгляд зрелой женщины. Он с трудом представлял, в каких условиях она родилась и выросла, кто ее воспитал.
Сам Хартли происходил из бедной английской семьи, не учился в университете, не имел ученой степени, а потому не мог лечить богатых горожан. Свое ремесло он постиг, помогая беднякам, и постепенно научился перевязывать
