тебя нет никакого права! – простонал я.
– Сейчас я тебе покажу права – ну-ка, пасть свою злоречивую закрой!
– У меня нет никакой ручки, – предчувствуя недоброе, пискнул я.
– А никто и не говорит, что есть. Ну-ка, стань прямо. Еще слово – и единственное, что останется в память о тебе, это бирочка на большом пальце! – сказал он и тут же заехал мне кулаком в живот. – Прямо, я сказал! – повторил он. И, не успел я разогнуться, как он добавил с носка. – Ты что же это, уже и стоять прямо не можешь? Не ожидал я от тебя, Клод, такого слюнтяйства.
Он снова наподдал мне ногой.
– За что? – выдохнул я.
– «За что, за что» – за то, что ты Клод, тебе мало? Одного этого более чем достаточно!
Это он произнес, уже склонившись надо мной, поскольку я валялся, скрючившись, у него в ногах. Внезапно его рука скользнула в карман моей жилетки и тут же вынырнула с чем-то.
– Джеймс Генри Хейворд…
– Нет, Муркус, не надо!
– Вставай-вставай, – ухмыльнулся он. – Сейчас в догонялки поиграем, щенок.
Ухватив Джеймса Генри за цепочку, он почти отобрал его у меня.
– Муркус, отдай! Ты же сам знаешь, что откровенно попираешь законы Дома!
– Ты мне еще тут о законах поговори. Законы здесь диктую я! А посему подымайся на задние лапки и бегом, ать-два! Рядом!
Он потянул за цепочку, и я потрусил рядом, стараясь не отставать, чтобы нечаянно не навредить бедняге Джеймсу Генри.
– Давай-давай, двортерьер шелудивый, чап-чап-чап!
Муркус наддал ходу, и теперь я бежал за ним чуть ли не вприпрыжку, семеня, чтобы не отстать. Он поволок меня вниз по лестнице, а затем в префекторскую – так называлась у нас комната, где обычно обретались назначенные префектами вьюноши постарше. Сейчас здесь околачивались Станли и Дювит, оба с одинаково зализанными волосами, оба с глиняной курительной трубкой и стаканчиком шерри. Всем своим видом они изображали картину взрослости и благополучия.
– Поглядите-ка, что я нашел! – позволил себе отвлечь их Муркус. С этими словами он внезапно отпустил цепочку, на которой держался Джеймс Генри, – даже не отпустил, а брезгливо бросил, словно только сейчас обнаружил, что у него в руках нечто отталкивающее. Я поспешно подхватил Джеймса Генри и бережно спрятал обратно в карман.
– О боже, Муркус, – безучастно вздохнул Станли. – Вечно ты тащишь сюда всякую дрянь.
Напускная усталость и скука казались непреходящим его состоянием.
– Сейчас начнет водить носом, потом скулить, чего вынюхал, а нам – выслушивай все эти сопли-вопли, – вторя ему, вздохнул Дювит, одновременно хватая меня за ухо. – Признайся честно, Клод, ты попал по-крупному. Почему б тебе не сделать доброе дело и не потеряться на Свалке – этим ты окажешь всем большую услугу; что тебе стоит пойти и утопиться, и как можно скорее, а лучше прямо сейчас, а? Объясни мне на прощанье лишь одно: вот какой от тебя толк?
– Ну, говоря о сегодняшнем
