бумажный пакет.
– Если вы, придурки, будете тут кого-нибудь доставать, я устрою такой спектакль, что мало не покажется. – Лиз указывает на маленькую камеру наблюдения, встроенную в бежевый лакированный потолок вагона. – И мне вот просто интересно, что же будет дальше. Могу поспорить, хлопот с полицией у вас и так уже хватает. Может, вы уже сидели по малолетке, а? Или отделались общественными работами, парни?
Ухмылка сползает с лица прыщавого. Он открывает рот, собираясь что-то сказать, но приятель толкает его локтем в бок, и парень решает промолчать.
«Приятное чувство, – думает Лиз. – Просто отличное». Вот только колени у нее до сих пор дрожат. Она ловит благодарный взгляд девушки и улыбается. Младенец жадно сосет молоко, зато уже не кричит.
Лиз невольно опускает ладонь на уже чуть округлившийся живот, гладя пальцами ткань осеннего плаща. Невзирая на все опасения, на душе у нее становится тепло. Узнав о беременности, Лиз точно упала в глубокие темные воды. Но теперь все хорошо, и ей, напротив, кажется, что все эти годы она провела где-то в глубине, под толщей вод, и только сейчас поднимается на поверхность, готовая вдохнуть чистый воздух.
Она выходит на станции «Ландсбергер Аллее», неподалеку от парка Фридрихсхайн. Оба парня следуют за ней. «Черт!» Она ускоряет шаг и сворачивает на Котениусштрассе. Шум за ее спиной затихает – похоже, парни отстали и пошли своей дорогой, куда бы она ни вела. И все-таки Лиз почти бежит, пока не добирается до двери своего дома.
Она не замечает большой зеленый грузовик с тонированными стеклами, стоящий на противоположной стороне улицы. Не видит она и человека за рулем этого грузовика. Человека, провожающего ее взглядом. И пускай она не знает этого мужчину, наверное, ей стоило бы только заглянуть в его глаза, чтобы в ближайшие минуты повести себя совсем иначе. По ее телу прошла бы волна дрожи – так всегда бывает при выбросе адреналина. И все инстинкты подсказали бы ей: «Оставайся дома. Запри дверь. Обратись к кому-нибудь за помощью!»
Именно поэтому мужчина держится в тени. Он знает, что Лиз одна. Он знает, что Габриэль прямо сейчас, скорее всего, сворачивает к особняку и под шинами его автомобиля шуршит залитый багровым свечением гравий.
Глава 4
Лиз проворачивает ключ в замке и проходит в коридор. Дверь за ее спиной с грохотом захлопывается. На втором этаже из своей квартиры выглядывает недовольная соседка.
– Да сколько можно?! Вы знаете, который сейчас час? – возмущается она.
– Простите, госпожа Йенчке, доводчик на двери сломался. – Лиз закатывает глаза.
«Только ее мне не хватало», – думает она, прислоняясь спиной к стене у почтовых ящиков, чтобы дождаться, пока Йенчке вернется к себе в квартиру. Стена, облицованная изумительной старой плиткой в стиле модерн, приятно холодит спину. Лиз снова гладит ладонью живот. Двенадцать недель! Или уже тринадцать? Будь Габриэль тут, она еще прогулялась бы по парку. Но идти туда одной? Она вспоминает ту прогулку, когда рассказала
