и вечных муках.
Наконец, почти через три часа, Роберт пошел к Магде, а мы вместе с Олей вернулись домой к Игорю. Я совершенно не представляла себе, что с ней делать. Сняла с малышки куртку, посадила ее перед телевизором и включила какую-то передачу, которая, как мне показалось, подойдет ребенку. Оля была такая тихая, не протестовала, когда я одевала ее и забирала из больницы. Она вообще все время молчала, и я даже начала беспокоиться. Все время обнимала ту плюшевую собачку, что я ей дала. Я сидела рядом с девочкой и все думала, где же Роберт с Игорем и когда они наконец вернутся домой. Не знаю почему, но я очень на них рассчитывала. Надеялась, что они смогут ее развеселить и хоть что-то изменится. Тишина уже начала меня пугать.
– Оля, а ты кушать хочешь?
– Де мама? – спросила она, глядя на меня огромными грустными глазами.
– Я же говорила. Мама сейчас не может прийти.
– А де она?
– Господи, – вздохнула я. И зачем полезла, сидели бы тихо, смотрели эти дурацкие мультики. Я начала объяснять. – Понимаешь… мама… ну, она… не знаю, где мама, – сдалась я через минуту.
– На аботе?
– Аботе? А что это значит?
– Мама на аботе?
– А, на работе? Ты спрашиваешь, на работе ли мама? – переспросила я с надеждой в голосе.
– Ага, мама на аботе?
– Нет, Оля, мама не на работе, она не может прийти к тебе, но она очень скучает и очень тебя любит.
– Мама не на аботе?
– Нет, нет, не на работе. Кушать хочешь?
– Ага.
– Что у нас тут? – спросила я, открывая холодильник, радуясь тому, что мне удалось отвлечь внимание девочки. – А у нас тут колбаска, а в шкафчике есть булочки. Хочешь бутербродик?
– Ага, бодик, – поддакнула она.
Я делала ей бутерброд, когда Оля опять спросила:
– Папа в гаязе?
– Что? – переспросила я.
– Папа в гаязе?
– Ты спрашиваешь, где папа?
– Папа гаязе, – заявила она. Видимо, сама себе отвечала.
– Да, папа гаязе, – подтвердила я. Решила, что так будет лучше, чем рассказывать ей, что папа болеет, или выдумывать еще какую-нибудь ложь. Пусть остается версия Оли, что бы ни означало это «гаязе».
– Олечка, бутерброд готов, держи.
– Момидолка?
– Помидорка? Хочешь помидорку?
– Да, – подтвердила она.
– Хорошо, сейчас сделаем тебе помидорку.
Порезала помидор на тонкие ломтики и всунула кусок ей в ротик. Она его почти сразу выплюнула мне в руку.
– Невкусно? Ты же хотела помидорку?
– Похая, – заявила она со стоическим спокойствием.
Я взяла кусочек в рот, может, помидор гнилой или жесткий, или вообще с ним что-то не так. Все в порядке, помидор как помидор. Проглотила кусочек и чуть не подавилась. Шкурка! Конечно,
