Сегодня она увидит того, за кого ее отдадут замуж. Скорее всего. «А больше ведь некому».
Еще сегодня будет представление нового Великого народу Латирии – его зовут Александр, ему исполнилось двадцать лет.
А еще сегодня похороны ее отца. Его тело сейчас лежит в молитвеннике, на постаменте, в белом камзоле и с короной на груди. Пока никто не видел, Алана аккуратно потрогала его пальцы – холодные, но почему-то мягкие, как рыбья плоть.
Она аккуратно встала с кровати, чтобы не разбудить служанку, и подошла к окну, заставила себя потерпеть холод, прежде чем накинуть халат. Налила воды из фарфорового кувшина в миску, набрала влагу в ладони и умылась. Вспомнила сон и вздрогнула. Поставила ладони над миской – капли скатывались с пальцев и падали вниз. Вспомнила произошедшее на той неделе и опять вздрогнула, сердце застучало в горле, снова холодный пот сменился горячим. Попыталась заставить себя забыть о шкатулке хотя бы на сегодня, но, конечно, ничего не получилось.
Прошлась по покоям, мимо зеркала. Остановилась, вернулась обратно и нерешительно подняла глаза. «Сегодня все изменится», – решила она сама для себя. Странный, жутко странный день предстоит. Она готовилась к нему очень долго, и каждый день был наполнен радостным предвкушением, а сейчас что? Она как будто разочарована тем, чего еще не произошло. Сначала она, мать и Адриан встретят их с дороги, тут же – инициация Великого, потом прогулки, вечером начнутся похороны отца, которые окончатся к утру, а следующим вечером – коронация Адриана и бал. Безумные, безумные дни предстоят. Этим утром она увидит инициацию нового Великого. Этим днем она в первый раз поговорит с людьми, не имеющими отношения к Лиору – семейство Спарков. Этой ночью хоронят ее отца.
Алана его почти не знала, они толком даже не общались. На ее памяти, он ни разу не спустился к завтраку, обеду или ужину. Обычно завтрак он просыпал в своих покоях, или к этому времени только возвращался. День – охота, рыбалка на озере, игры на стрельбище. Вечер – снова трактир. Когда же он заболел, придворный лекарь не разрешал ему выходить, а посторонним входить. Отец выйти и не пытался, а Алана не собиралась входить. Когда он умер, она несколько раз пыталась заплакать, но не получалось. Зато Адриан рыдал, как бешеный, выл белугой. Даже мать не могла успокоить маленького наследника.
Сегодня странный день, до этого вся жизнь как в тумане. Она должна либо плакать, либо смеяться, а нет ни того, ни другого. Как рыба к обеду – ни потрохов, ни чувств. Была ли она в чем-то похожа на отца? «Этого уже не узнать», – без горечи подумала Алана.
Она даже не представляла, как будет справляться. Она не любила Мийю, часто кричала на нее, но в свете последних событий… У Мийи до сих пор трясутся руки, ее глаз дергается. Волнуется ли ее мать хоть немного по этому поводу? Ну хоть чуть-чуть? Если не думает о Мийе, о чувствах своей дочери она должна думать. Хоть немного. Да? А сама Алана? Она не помрет за эти пару дней?
Весна только началась, но Светило, будто ненавидя своих детей, палило нещадно, будто в разгар лета. И как ее
