не вышла, и где-то полдевятого я понесла ей поднос с едой… Открыв дверь, я сразу поняла, что ей плохо. Она так страшно дышала, и глаза у нее закатились. Я унесла еду и отправила Кристмаса-младшего – сына старика Кристмаса, нашего кучера и водителя, – за доктором Лавроком. Он пришел не сразу. Видимо, его помощница что-то напутала, и он по дороге к нам зашел навестить другого пациента. До нас он добрался около половины десятого. И почти сразу же она умерла. Мы с тетей Китти присутствовали.
Она на миг умолкла, чтобы перевести дух, и все терпеливо ждали, пока она закончит рассказ.
– Тетя Джулия не успела сказать ни слова и даже в сознание не приходила. Просто перестала дышать – и все. Самое ужасное, что миссис Каролина ни о чем не догадывалась: она обычно встает около одиннадцати, а мы до последнего думали, что все обойдется, и не хотели ее будить…
– Почему ты думаешь, что ее отравили? – вдруг спросил Маркус.
– Доктор Лаврок так сказал… Он был не слишком многословен, но я и по лицу все поняла. Ты ведь его знаешь, Маркус? Это не старик Лаврок, «почетный доктор Кембриджа», а его младший сын, бородатый такой. Он знает нашу семью с детства; теперь старик Лаврок приходит к миссис Каролине, а остальных лечит молодой Генри. Утром он только взглянул на тетю Джулию, осмотрел ее глаза и тут же велел увести плачущую тетю Китти из комнаты – она и так была на грани истерики.
Потом доктор повернулся ко мне и сердито спросил: «Когда вы про это узнали?!» Я рассказала ему все то же, что и вам. Потом он спросил, не страдала ли тетя Джулия депрессией и как она приняла известие о смерти дяди Эндрю – конечно, мне пришлось объяснить, что покойный был ей совершенно безразличен, даже неприятен, она скорее тайно радовалась… – Джойс вздрогнула. – Это было ужасно. Тетя Джулия лежала рядом, мертвая, а он все задавал мне вопросы. Завтракала ли она? Нет. Я ведь узнала, что ей плохо, только когда принесла ей завтрак… Потом пришлось нести все обратно на кухню.
И тогда доктор спросил, не оставила ли она записки. Я, конечно, сразу поняла. Мы стали вместе искать записку, и тут вошла Элис: миссис Каролина просила нас обоих немедленно явиться в ее комнату. Доктор велел Элис стоять у двери и никого не пускать к тете. Когда мы вошли к миссис Каролине, она уже разговаривала с Китти и успела все узнать. Доктор говорил без обиняков, хотя, разумеется, голоса не повышал и вел себя почтительно. Миссис Каролина все выслушала с поразительным спокойствием: на ней был большой кружевной чепец, и она неподвижно сидела в своей кровати под балдахином. Когда доктор объяснил, что мы должны немедленно известить о случившемся полицию, она послала меня сюда, за твоим отцом, Маркус, а если он до сих пор в отъезде – за тобой. Еще она сказала, что будет очень рада увидеть мистера Кэмпиона – видимо, дядя Уильям ей уже про вас рассказал.
Джойс взглянула на подругу.
– Лучше тебе не вмешиваться в это дело, Энн. Будет жуткий скандал. Я уверена, что тетя Джулия не могла совершить самоубийство. Не из тех она людей. К тому же вчера вечером, перед сном, она велела мне убедиться, что Элен, наша кухарка, «прекратила истерику по поводу случившегося и больше
