поклоне, попятился на выход и скрылся в коридоре. Дейсан пододвинул к Люшкову пепельницу, пачку папирос, а сам выдвинул ящик стола, достал портфель, открыл замки, выложил на стол документы и предложил:
– Генрих Самойлович, я не совсем силен в русском и потому попрошу дать пояснения содержанию предоставленных вами материалов.
– Пожалуйста, я готов, – оживился Люшков и пододвинулся к столу.
Дейсан развернул карту, на которую были нанесены места расположения частей Отдельной Дальневосточной Краснознаменной армии и направления ее контрударов по противнику. Люшков достал из подставки карандаш и принялся давать пояснения. Дейсан запутался в цифрах, названиях, номерах частей и остановил его:
– Достаточно, Генрих Самойлович, дальше по этим вопросам вы поработаете с офицерами из штаба нашей армии.
– Хорошо, – принял его предложение Люшков и, указав на сверток с шифркодами, пояснил: – Господин капитан, эти материалы необходимо срочно передать шифровальщикам.
– Что это?
– Шифркоды.
– О, очень ценный материал! – не мог скрыть удовлетворения Дейсан.
– Нет, господин капитан, самый ценный материал содержится здесь, – Люшков взял со стола алфавитную книгу пофамильного учета внутренней, закордонной агентуры и потряс в воздухе.
– А что в ней?
– Святая святых в любой разведке. Вся агентурная сеть управления НКВД СССР по Хабаровскому краю в Маньчжурии. Нам, извините, большевикам удалось внедрить своих агентов даже в вашу разведку.
– Да вы что?! – изумился Дейсан. – И много?
– Достаточно.
Стук в дверь прервал беседу-допрос.
– Войдите! – разрешил Дейсан.
Дверь приоткрылась, и в кабинет не вошел, а скорее, проскользнул японец-слуга. В его руках был поднос, в воздухе запахло аппетитным запахом свинины, запеченной на углях, и свежеиспеченным хлебом. Дейсан широким жестом пригласил Люшкова отведать изыски японской кухни. Тот, изрядно изголодавшись, причастился рюмкой настоящей русской водки и набросился на свинину. После сытного обеда предатель окончательно воспрянул духом и начал сдавать всех и все подряд: военные планы советского командования, коллег-сослуживцев и самое святое, что может быть в любой спецслужбе: закордонных резидентов и находящихся у них на связи агентов. С особым сладострастием, не жалея самых черных красок, он живо описывал «преступления тирана Сталина» и его ближайшего окружения.
Глава 3
Время приближалось к полуночи. Ночная прохлада опустилась на столицу, но она была не в состоянии остудить жар, исходивший от прокаленных знойным июльским солнцем стен мрачной громады здания НКВД. Несмотря на поздний час, в большинстве окон горел свет. Конвейер по изобличению шпионов, террористов, вредителей и прочего антисоветского элемента не знал остановки. Из-за плотно прикрытых дверей кабинетов прорывались вопли следователей-садистов, глухие удары, стоны и мольба несчастных
