владеть своей душой и эмоциями. Так мне казалось сейчас. Училась я конечно долго, но прилежно и сейчас, если на меня посмотреть, то никто не догадается, что эта тихая девушка сожалеет о скором расставании с собственным платьем. А еще я многое теперь умею и многое знаю. Но лучше ничего лишнего не говорить.
Допрос окончился. Суровый тип забрал из моих рук листок с уведомлением на поиск моих родных и меня в придачу, сгреб свои мятые бумажки, и вышел. А военный повел меня в другое помещение, где были кровать, подушка и одеяло. Холодно, но спать можно. Я была уже рада, что платье не отобрали.
Устроившись с ногами на кровати, я поняла, что не хочу спать. Вздохнула. Как моя жизнь резко поменялась! Еще несколько дней назад я и не думала, что окажусь рядом с людьми.
Последние полгода Хано почти все время был рядом. Обращался со мной, как с леди. Ульриху тоже не забывал своим вниманием. Вздохнула.
Хано…
Я не находила в чем его упрекнуть, что поставить орку в укор. Это терзало меня ужасно. Он меня ни разу не обидел, ни унизил и плохого слова мне не сказал.
Хано вернулся в город и много времени проводил в беседах с Юмом в их с Ульрихой доме. К ним часто вечерами приходили орки, и они запирались в столовой. Орчанка иногда сидела с ними, а меня всегда прогоняла. Хано усмехался, но не мешал ей командовать мной в доме. Я шла к себе или же сидела на кухне и помогала кухаркам с обедом. Обязанность по уходу за лошадьми с меня сняли. Теперь я только ездила на них. Подводили уже оседланную лошадь, и стоило мне слезть с нее, как подбегал кто-то из прислуги и забирал ее у меня.
У меня разом появилась гора красивых, дорогих вещей: несколько платьев, юбок и полдюжины блузок. Еще два новых плаща, куртка, сапоги, ботинки, туфли и даже домашние тапочки. Все это одним вечером принесли мне в комнату и свалили горой на пол. Шкафа у меня не было. Он появился двумя днями позже и все равно, большая часть новых вещей в него не поместилась. Их унесли, но каждое утро служанки Ульрихи приносили мне в комнату не одно, а несколько платьев. Мне же теперь необходимо было выбрать одно и в нем ходить весь день.
Постель, белье, предметы личной гигиены – все вернулось или же стало другим – мягким, новым, красивым.
Но самым необычным было даже не это. Изменилось отношение орчанки ко мне. Она стала добрее, как-то мягче в обращении со мной. Но вот ее глаза… как вспомню, так не по себе становится. Даже сейчас.
Ульриха купила мне все эти вещи или же они, и раньше были в доме, я не знала. Спросить постеснялась. Меня и так все пугало, и многое озадачивало. Вот, например, то, что сама Ульриха ходила такая довольная, счастливая, и тоже всегда нарядная. Казалось, ее все устраивает. Ни разу не возмутилась тем, что Хано забирает меня в город. Меня еще и перестали днем запирать на ключ, и вообще, если не ночь на дворе, то мне можно было ходить по дому и саду.
Если мы не уезжали с Хано в город, если я оставалась в доме, то теперь я обедала с орками. Завтраки тоже вернулись. Меню поменялось, и я с трудом опять привыкала есть на ночь что-то серьезное и горячее.
Орк
