произнесла она, – есть племянница, чудесное, воспитанное создание…
Водянистый, в кровяных прожилках, глаз миссис Терриберри хлопнул короткими ресницами у моей щеки.
– Извините, я не люблю… – я почувствовал, что краснею. – Я сам…
Родерик хохотнул.
– Я же говорю – робок!
– Ее зовут Сьюзен.
– Прошу прощения, – я выскользнул из-под нависшей домохозяйки. – Мне нужно переодеться к обеду.
– Все! – услышал я, торопливо поднимаясь в комнату. – Вы опять его спугнули!
К счастью, дверь, закрывшаяся за спиной, избавила меня от дальнейших измышлений Родерика. На мясо с овощами я так и не вышел, хоть меня и уговаривали, предпочтя обществу сводни и детектива-мизантропа кампанию пишущей машинки и бутылки легкого вина.
Помучившись за клавишами полтора часа и не написав ничего путного, я незаметно заснул.
Снилась мне какая-то жуть, я то бежал куда-то, то скакал на лошади, то отстреливался от кого-то, сунув руки в карманы. Вокруг грохотало, развевались какие-то простыни. Но самым ярким образом, кульминацией кошмара, стала миссис Терриберри в своем коричневом платье, преследующая меня с жирандолем наперевес: «Это непотребство, мистер Ривольд!».
Наверное, я даже кричал.
Глава 2. Поезд и кэб
– Джонатан!
– Да?
Вокзал Паддингтон растворялся в клубах пара. Растворялся в них и я, и Гарпасту приходилось срывать голос, взывая к моей совести.
Гомонили люди, вскрикивали паровозные свистки, пространство грохотало, шипело и стучало на разные лады, металлические фермы уходили вверх, темнели закопченые вывески с номерами платформ.
Я еле полз, и Родерика это бесило.
– Черт вас возьми, Джонатан!
Мы пожалели денег на носильщика, и теперь на мне висели два объемных баула, а жирандоль я нес на плече. Меня пихали и норовили опрокинуть. Толпа пенилась между двух составов, Гарпаст, лавируя, бегал от вагона ко мне и тряс купленными билетами.
– Джонатан!
– Может, возьмете что-то одно? – просипел я.
– И не подумаю, – сказал Гарпаст и вновь унесся к вагону.
Он считал, что вчера я сделал целых три промашки (с письмом, Томасом и лишней порцией мяса, которую Родерик съел за меня) и поэтому не достоин снисхождения.
Мимо проскочил мальчишка. Штаны на лямке, грязная рубаха – по колено. Шляпа-котелок.
– Сенсация! Наводнение в пригороде! Виндзор под водой!
Газета плясала в детской руке непоседливым голубем – вот-вот клюнет и освободится.
Я миновал целый монблан багажа с двумя препирающимися у его подножья джентльменами, затем обогнул выстроившийся кружком оркестр и наконец-то оказался у нашего с Родериком вагона первого класса.
– О! – воскликнул мой друг с подножки. – Давайте же
