Сурок и Утто Цепкие Пальцы – самые никчемные члены племени, не блещущие ни на охоте, ни в битве, и в этом мальчик видел для себя особое унижение.
Дью лежал на земляном полу, холодном и жестком. В хижине не было ни лавок, ни тюфяка, ни даже облезлой шкуры, которую можно было бы подстелить под спину. (Все вещи Хоссу сожгли, так как они также были заражены презренным дыханием.) От нетопленных ветхих стен тянуло сыростью.
Снова и снова сын Огдая прокручивал в голове тот миг, неизбежный миг недалекого будущего, когда короткий взмах меча лишит его правой руки. Отрубит выше локтя – такую живую, теплую и сильную, с синим узором вен, со смуглым загаром, подрагивающую на запястье от толчков крови… Должно быть, будет зверски больно. Мать перетянет ремнем обрубок, чтобы не вылилась вся кровь. Вряд ли она скажет ему хоть слово на прощанье. Нет большего позора для дорийской женщины, чем родить труса, предателя или вора. Позор свой Грунн понесет молча и мужественно, как сносит все прочие удары судьбы. Мать перевяжет его, положит в кожаную сумку хлеб и сыр, и Дью побредет неизвестно куда – одинокий понурый калека. Он станет вымаливать у встречных остатки их обеда, а те будут отталкивать его с насмешками и презрением, ведь кровавый обрубок ясно покажет, что перед ними воришка. И все это из-за Вьюхо. Из-за колдуна с черной душой и смрадным сердцем, будь он трижды проклят! Будь он четырежды, будь он сотню раз проклят!!!
Помимо бессильной ненависти к Вьюхо, мальчика трясла жестокая обида на Пэди. Неужели он не мог покричать подольше? Неужели это так трудно: вопить и подпрыгивать животом вверх на тюфяке? И наконечники, и свистульку, и свое покровительство и защиту в драках пообещал ему Дью, а он… Пусть только встретится ему этот сопляк где-нибудь и когда-нибудь! Уж он сумеет отплатить за предательство!..
Если бы Дью мог узнать, отчего мальчик перестал кричать раньше времени, ему стало бы легче. Но некому было рассказать, что Вьюхо, лишь только взглянул на орущего ребенка, сразу же догадался о притворстве. Он влил в распахнутую глотку Пэди изрядную порцию снотворного отвара, и мальчик тут же стих, прикрыл глаза и засопел носом. Важно и торжественно старик сообщил родителям, что злой демон, грызший внутренности ребенка, изгнан им и больше не вернется, и те, обрадованные и благодарные, вручили ему прозрачный камень величиной с орех и новенькую шкуру росомахи.
«Попадись мне только этот предатель, – с мстительным вдохновением твердил про себя Дью, – уж я ему задам! Уж я отплачу! Рука моя устанет гулять по его тощей шее! Рука… Какая рука? Левая? А хоть бы и левая!» – яростно нахлестывал он сам себя. Не будет он нищим попрошайкой – он, Дью, сын Огдая Серебряная Рука! Он выучится владеть мечом левой рукой не хуже, чем правой. Он будет разить врагов без промаха и без устали. Станет знаменитым воином, грозой нурришей. Слава о нем побежит впереди него, как глупая и восторженная собачонка. Он вернется в родные места, израненный и немногословный, и Хиваро выйдет ему навстречу и введет в круг
