в Стокгольм. По-моему, так. Наука – наукой, коммерция – коммерцией, и они прекрасно уживаются, если ко всему подходить разумно и без фанатизма.
Фургончик, наконец, перестал пятиться и встал на щербатой бетонке, где, наконец, можно было развернуться, пусть и царапая борта о разросшиеся кусты.
– Куда теперь?
Наш штурман, он же научный руководитель, снова зашелестел картой, защелкал клавишами.
– Давай налево, потом вперед метров пятьсот, там перекресток с клумбой круглой. На нем – направо и через двести метров налево. Там автостоянка была. Открытая, забетонированная. Хозяин ее собирался крытой сделать, даже столбы начал по периметру вкапывать, да, вишь, не успел. А нам для доброго дела сгодиться. Ночевать уже пора, а мы все по лесам раскатываем.
Ломая усиленным бампером сухие стебли (под днищем будто рвались мелкие петарды) машина выкатилась на бывшую стоянку, а теперь просто поляну.
– Маски! – скомандовал Виктор сзади. Вадим мгновенно натянул «свиное рыльце» респиратора, а я замешкался, запутался в ремнях и резинках – и тут же почувствовал, как чужие пальцы расправляют их на затылке. Наконец, маска, подогнанная еще перед выездом, заняла положенное ей место, и я засипел сквозь жутко высокотехнологические фильтры, которые призваны были защитить мой организм от всякой внешней бякости. Пропущенный через все эти мембраны и абсорбенты воздух оставлял на языке сильный и достаточно мерзкий привкус – словно в рот насыпали медных опилок пополам со стиральным порошком.
Вадим проверил, насколько плотно задраены окна, и нажал кнопку на приборной панели. Кнопка была крупная, из темно-коричневой пластмассы – небось, еще из семидесятых годов прошлого века. И на каком радиорынке ее нашли? Раздалось мощное шипение, и машина снаружи окуталась серно-желтым дымом, который вырывался откуда-то из-под брюха толстыми и лохматыми, словно корабельные канаты, струями.
Через десять минут дым рассеялся. Вадим посмотрел на экранчик какого-то прибора, торчащий вместо штатной магнитолы, сам себе кивнул и с видимым удовольствием стащил с головы маску. Я последовал его примеру – в ноздри тут же шибануло чем-то аптечно-едким.
– Ничего, – подбодрил меня Витя, видать, рассмотревший в зеркало заднего вида мою гримасу. – Минут пять-десять, и вонь рассеется. Зато меньше пакости кусачей будет вокруг. Я оглянулся на него. Борода после контакта с маской топорщилась особенно хаотически. Странно, вроде ж растительность на лице должна мешать респиратору, как же Виктор с ним управляется?
– Фигня все это, – недовольно заметил Вадик, открывая дверцу. Вонь внутри машины тут же усилилась. – Дышим этой пакостью, страдаем, а здешняя фауна давно на нее внимания не обращает. Разве что комарье.
– Ну, тоже немало, – примирительно сказал Виктор. – Комарье тоже пикник способно испортить.
– Да оно все равно через пару часиков налетит.
– А мы к
