молоко – как ничто другое.
– Ну где оно, Хевли-и? – то и дело спрашивала она.
– Сейчас будет, – успокаивала я ее, надеясь и молясь, чтобы так оно и получилось.
Том обернулся за полчаса и принес ведерко молока. Лицо его пылало, будто он долго-долго бежал.
– Вот, Наша Джейн, возьми молочка, – с видом победителя сказал он, наливая ей молоко в стакан, а остальное перелил в кувшин, чтобы и Кейт мог полакомиться.
– Где ты взял? – спросила мама, подозрительно принюхиваясь к молоку. – Эта коза теперь принадлежит Москиту, сам знаешь… А он ух какой жадный и злой.
– Раз он не знает, то ему и дела нет, – ответил Том, садясь и принимаясь за еду. – Если Нашей Джейн и Кейту нужно молоко, я готов украсть. А ты права, мама: наша корова пасется на лугу у Москита.
Сара бросила в мою сторону озабоченный взгляд:
– Ох, рискованное это дело. И папа, как всегда, запропастился.
Отец был у нас заядлым игроком, и, когда он проигрывал, проигрывали мы все, и не только корову. В течение последних нескольких недель с нашего двора постепенно исчезала птица. Я пыталась убедить себя, что все вернется, как только отец попадет в полосу везения.
– Пойду хоть яйца пособираю. – Сара направилась к двери, в то время как я готовилась идти в школу. – Пойду, пока он всех кур не продул. В один прекрасный день мы проснемся, а у нас ни яиц, ни кур – ничего!
Сара уже потеряла всякую веру, а мы с Томом все время надеялись, что наша жизнь каким-то манером образуется и мы заживем хорошо даже без этих коров, коз, кур и уток.
Казалось, что Наша Джейн никогда не подрастет и не пойдет с нами в школу в Уиннерроу. Наконец-то к этой осени ей исполнилось шесть, и она начала ходить в школу. Точнее, мы с Томом каждый день тащили ее туда в буквальном смысле. Мы крепко зажимали в ладони маленькую ручку Нашей Джейн так, чтобы она не вырвалась и не убежала домой. Я старалась двигаться быстрее, прибавляя шаг, а сестричка еле волочила ноги, всячески упираясь. Кейт подбадривал со словами: «Не так уж там и плохо, не так плохо» – это все, что он мог сказать хорошего о школе.
Где Нашей Джейн хотелось все время быть, так это дома, с Сарой и своей потрепанной куклой, из которой уже вылезла половина набивки. Девочка с самого начала возненавидела школу: за «твердые», по ее словам, сиденья без всяких подушечек, за то, что на уроках приходилось тихо сидеть и быть внимательной. Однако ей нравилось играть на школьном дворе с ровесниками. В школу Наша Джейн ходила с пропусками – из-за своего хрупкого здоровья, а также желания посидеть дома с мамой.
Наша Джейн росла милой и славной куколкой, но нервы могла потрепать. Взять, например, и выплюнуть невкусную еду. Помню, по дороге я стала ее ругать, боясь опоздать в школу (там все над нами смеялись: мол, мы не знаем, что такое часы и время), а Наша Джейн улыбнулась, протянула ко мне свои хрупкие ручки, и сразу все строгие слова примерзли к языку.
