не сомневаюсь! Слушай, тебе не кажется, что циркулярная пила – это чересчур для половины девятого вечера? Как насчет того, чтобы сделать перерыв до завтра?
– Это вряд ли.
– А если я просто попрошу перестать?
– Не знаю. Лучше оставь меня в покое.
– Вообще-то нам мешает шум.
– Что я могу сказать – очень жаль.
Патти отвечала взрывом резкого, непроизвольного хохота, похожего скорее на ржание.
– Очень жаль?
– Извини за шум. Кэрол рассказывала, что вы пять лет шумели, пока ремонтировали дом.
– Не припомню, чтобы она жаловалась.
– Вы делали то, что вам было нужно. Теперь я делаю то, что нужно мне.
– Получается, кстати, какое-то уродство. Извини, но это и в самом деле жуть. Жуткое уродство. Честно. Ну это так, к слову. Дело не в этом. Дело в циркулярной пиле.
– Ты находишься на частной территории, так что уходи.
– О’кей, я вызываю полицию.
– Отлично, давай.
Затем Патти уходила к себе, дрожа от ярости. Она и в самом деле несколько раз вызвала полицию, они действительно приезжали и беседовали с Блейком, но вскоре устали от ее звонков и не возвращались до следующего февраля, когда кто-то порезал все четыре новенькие зимние шины пикапа, принадлежащего Блейку, и Блейк с Кэрол направили полицейских к соседке, которая столько жаловалась. После этого Патти снова принялась бродить по улице и стучаться во все двери, шумно разглагольствуя:
– Самый очевидный подозреваемый! Соседская мать двоих подростков! Я же особо опасная преступница, а? У него самый огромный и уродский автомобиль на всей улице, у него на бампере надписи, которые оскорбляют каждого, кто не верит в превосходство белой расы, но кто же, кроме меня, мог порезать ему шины – вот загадка!
Мерри Полсен была убеждена в том, что шины порезала именно Патти.
– Мне так не кажется, – сказал Сет. – Она и в самом деле страдает, но она же не лгунья.
– Так она и не говорит, что это не делала. Надо надеяться, что она найдет себе хорошего психотерапевта. Ей бы это пригодилось. И работа на полный день.
– Где Уолтер, вот что меня интересует.
– Уолтер убивается, чтобы она могла целыми днями сидеть дома и сходить с ума. Он хороший отец Джессике, своего рода сдерживающий фактор для Джоуи. Ему есть чем заняться.
Самой яркой чертой Уолтера – помимо любви к Патти – было его добродушие. Он был идеальным слушателем – считал всякого собеседника гораздо более интересной и глубокой личностью, чем он сам. У него были удивительно светлая кожа, безвольный подбородок, ангельские кудряшки и неизменные очки в круглой проволочной оправе. Он начал свою карьеру с должности адвоката в юридическом отделе компании “3М”, но не преуспел, и его перебросили на социальные программы и благотворительность – тупиковая
