хотелось и самому.
Оставалось только подождать, пока двое служителей прикрепят на крюки под металлическим туловищем несколько тюков с зерном – первую небольшую часть обмена. Еще один из местных до сих пор устанавливал под Ши-те прыжковый механизм. Он возился с рычагами долго, невероятно долго и неумело.
Только уже в полете я решился расспросить Мику-ра о том, что же он услышал.
– В конце будущей луны здесь будет День голосования. Главным законником, вероятно, станет человек-из-храма. Некий Шале-ра из мистиков-унифициантов, – мрачно и нехотя рассказал он.
– Мне казалось, мистики никогда не были здесь в большинстве… Как и у нас, – удивился я.
– Да уж, мистиков не стало больше. Искренних мистиков – уж точно. Больше стало страха.
– Страха перед чем?
– Перед кем, – поправил Мику-ра. – Перед храмовниками, кем же еще. Хотя страх – не то слово. Большинству местных все равно, за кого голосовать, им просто хочется быть с тем, кто сильнее.
– Думаешь, страх на самом деле заставляет голосовать по-другому?
– Я называю это насильственное народовластие. Оно может быть хуже, чем отсутствие народовластия вообще. Ведь один человек может взять на себя ответственность, если ситуация того требует. А вот безликое множество людей – нет. Все, что ему нужно, – избегать риска, каким бы путем для этого ни пришлось пойти.
– Но… В чем насилие, я не понимаю. Никакого насилия не было. Или я ошибаюсь?
– Пока не было. И, вероятно, не будет: люди Зеленого острова голосуют за человека-из-храма или на следующий день после голосования сюда прилетят храмовые птицы. Не знаю, что конкретно имеется в виду, но, думаю, ничего хорошего – уж точно. И им совсем не хочется проверять, что именно на уме у наездников-резидентов Храма.
– А что у них может быть на уме? – снова наивно удивился я.
– Ты бы хотел узнать это, если бы над тобой кружила механическая птица? Или проголосовал бы так, чтобы она убралась?
– Не знаю…
– А я знаю, – зло бросил Мику-ра.
Как обычно в таких случаях я хотел ответить еще более резко, но промолчал.
– Разве это не противоречит Закону? – сказал я спустя какое-то время.
– Нет. Ты сам наездник и как никто знаешь о том, что по Закону наездники руководствуются только своей волей и ничем иным. Даже наездники храмовых птиц. Формально они не подчиняются Храму и делают то, что захотят. В любой момент Храм объявит, что не имеет на них никакого влияния, а то, что делают наездники – нехорошо, хоть и правильно по сути.
– Все так, как ты говорил… – то ли отметил, то ли спросил я.
– Да. Все так. Равновесия больше нет и не будет, как не будет Конструкта. Теперь самая влиятельная сила – это Храм. Сила, которая уже очень-очень долго не может найти себе применение и изнывает от желания наказать
