неожиданно проявил себя водитель Василий, успевший, видимо, пообщаться с картой Бурды.
– Диканька.
Дир Сергеевич жадно завертел головой.
– Дика-анька?!
– Так точно.
– Так тут рядом должен быть хутор. Как раз вечер, едем!
Елагин тоскливо отвернулся. Шеф загорелся, переломить этот настрой можно было только ценой настоящего скандала, а майор не чувствовал в себе достаточных моральных сил для этого. Чем хуже работаешь, тем на меньшее имеешь право. Что ж, придется влить в «наследника» граммов семьсот горилки и как полутруп транспортировать к месту жительства.
– Поворачивай, Вася.
На обочине дороги показалась группа странно одетых людей. Тюбетейки, телогрейки, шлепанцы.
– Что это? – весело спросил Дир Сергееивич.
– Узбеки, наверно. На заработках, – неуверенно ответил Бурда.
– Тогда это не Диканька, а Дехканька, – скаламбурил «наследник». Бурда обернулся, чтобы показать улыбку.
Хутор и правда имелся неподалеку. Несколько крытых камышом хат, не вполне белого, как полагалось бы, цвета. Одна большая, вернее, длинная, пара-тройка поменьше. Трубы мертвые, в окнах темень. Конюшня, коновязь, телега, забор из плохо ошкуренных жердей, перевернутые глечики на столбах, жеребенок тащит сено из покосившейся копны. Над всем этим нависло негостеприимное небо, как бы в раздумье – а не брызнуть ли еще мелким противным дождичком на эту народную картину.
– Что нам здесь надо? – криво улыбнулся Елагин.
– Схожу на разведку, – сказал Василий.
– А мы воздухом подышим и ноги разомнем, – командным голосом произнес «наследник», открывая дверь.
Дир Сергеевич прошелся туда-сюда, с демонстративным наслаждением вдыхая серый, влажный воздух. Особо гулять было негде. Лужи, подмерзшая ночью грязь, в которой еще поблескивали мелкие льдинки.
Подошел дымящий Рыбак. За ним, чертыхающийся Кечин, почему-то с тщательно прижимаемым к животу портфелем. Не дав им задать недоуменные вопросы, «наследник» объявил, что сейчас они тут «ударят автопробегом по самогону, борщу и вареникам».
– Тут? – удивился помощник Елагина.
– Тут, – ответил Елагин.
– Это музей, – предположил Кечин. – Под открытым небом.
– Это бордель с рестораном, – уверенно возразил Дир Сергеевич. – Во, видите?! Пошло.
Все посмотрели, куда он указывал. Из толстой трубы ближайшей хаты начал выползать неуверенным джином дымок.
– Солому зажгли в печке, – сказал Рыбак, показывая свое знание народной украинской жизни.
Показался Василий и сообщил, что дело на мази, повара и официанток разбудил, полы моют, печи растапливают, «продукт» имеется, надо только подождать с полчасика. Никто не успел ничего сказать по этому поводу, из-за ожившей хаты выкатился тарантас, с парой гнедых и насильственно колоритным мужичком на облучке. Остроконечная
