сортировали и раскладывали – что на сушку, что на вытяжку. Все это время инора Клодель рассказывала о свойствах того или иного растения, с чем его можно смешивать, а с чем категорически нельзя. Надо признать, что Штаден вел себя по отношению к ней уважительно, ко мне без необходимости не обращался, правда, когда обращался, обязательно пытался задеть. Но я старательно делала вид, что его не вижу и не слышу. Вечером, как правило, барон уходил по своим важным баронским делам, иногда эти дела сами к нам забегали и глупо хихикали. Занавеска не скрывала ни единого звука, о чем я ужасно жалела, хотя Штаден и не позволял себе в этом помещении ничего лишнего, а девиц выставлял иной раз достаточно жестко. Но это не мешало им к следующему дню забыть свои обиды и опять вламываться в помещение неженатого столичного лорда. Их смешки и перешептывания мешали читать – я записалась в местную библиотеку, таскала оттуда романы и была бы совсем счастлива, если бы вместо занавески была толстенная стена или у меня – хоть самый плохонький артефакт «полога тишины».
Целых три недели наше существование было относительно спокойным, но однажды вечером, когда мы вдвоем с хозяйкой пили чай и разговаривали о всяких хитростях, к которым прибегают травники, прибежал соседский мальчишка и завопил, что Штаден арестован за дуэль с сыном бургомистра. Стыдно сказать, но я даже испытала чувство злорадства: по мне, тюрьма – это самое место для таких, как этот нахальный барон, да и привычен он был к таким условиям. Но наша руководительница почему-то очень обеспокоилась и сказала, что для моего однокурсника ссора с бургомистром может плохо закончиться.
– Ой, да что с ним за пару недель случится? В Гаэрре его регулярно за дуэли сажали, – не поверила я. – Он за время учебы больше времени под арестом провел, чем в нашем общежитии.
– Видишь ли, Эрна, – серьезно сказала инора Клодель, – официально дуэли запрещены. В столице много аристократов, поэтому там на такие вещи смотрят снисходительнее. А у нас, в провинции, более серьезное отношение к букве закона. Парой недель Кэрст не отделается. А если еще учесть, что бургомистр очень любит своего сына и имеет к аристократам свои счеты – его первая жена сбежала с проезжим графом, – то наказание будет суровым. Как бы на несколько лет не упекли твоего сокурсника.
Проблемы Штадена меня волновали мало, поэтому я лишь пожала плечами и пошла спать. Кошмары с участием хамоватого барона меня не мучили. Честно говоря, я вообще выспалась впервые за все время в Борхене: тканевая занавеска совершенно не задерживала мощный аристократический храп, и я просыпалась по несколько раз за ночь – казалось, что на меня покушается огромная стая очень больших, очень голодных и очень злых хищников.
Следующим утром я в прекрасном настроении вместе с инорой Клодель отправилась в суд, полюбоваться на наказание Штадена. Я надеялась, что до конца практики больше его не увижу. И эти мысли наполняли меня такой радостью, что я даже согласилась бы носить передачи ему в тюрьму, если уж ни одна из тех местных девиц, что радостно к нему бегали все это время, не захочет взять над ним опеку. Я очень рассчитывала, что слова
