Название:
Автор:
Жанр:
Серия:
Издательство:
style="font-size:15px;"> Я интенсивно общался с Анастасией Ивановной, даже опубликовались вместе в новом журнале «Россия молодая» и выступали вместе в библиотеках Москвы, совпадая как-то «случайно», ибо в наших выступлениях ничего не было общего, незадолго перед ее смертью. И как я не допытывался, и как не старалась Анастасия Ивановна, не впадая в мистику и маразм беспамятства, все же не могла привести мне ни одного мало-мальски серьезного аргумента, что она действительно знает, что там, где она поставила сестре распятье и надгробье действительно могила великой Марины… Я и умру судебно-медицинским экспертом (хотя проработал в этой должности всего 2, 5 года без перерыва на праздники и выходные). Но, это было начало моей трудовой деятельности! В таком режиме, в котором формируется у тебя под перикардом и твердой мозговой оболочкой два, синхронно работающие на полной автономии «механизма» на всю оставшуюся жизнь… И, поэтому все, что касается насильственной смерти человека, я чувствую кожей спины: как правду, так и ложь (от кого бы она ни исходила). Так вот, мне приснился сон. Откуда-то в него заброшены явно ключевые слова – «Елабуга» и «pierre» и «Таруса» (земля Цветаевых, с которой у меня чрезвычайно много связано). И вот, третьи сутки я думаю над смыслом «ключевых» слов из своего сна! А, этот сон маскировался под банальный компенсаторный механизм, весьма примитивного, если знать меня и мою биографию, содержания. Таким образом, если этот сон еще как-то явственно не повлиял на мою жизнь (поступки), то на ход моих мыслей он повлиял очевидно сильно и интригующе (я точно подпадаю под известную английскую поговорку о любопытстве кота…) Но вот, что особенно мне интересно, человеку, 20 лет разгадывающему три, совсем разные «загадки»: 1) Как умер Есенин? 2) Почему Цветаева демонстрировала где надо, и где не надо, что Есенин – посредственный поэт? 3) Почему судьба в короткий отрезок времени предельно сблизила великую Цветаеву и мою несчастную красавицу-уродину тетю? Сначала восторженные отношения Марины к Евгении Черносвитовой, а потом, из-за завещания Рильке, которое он оставил Евгении, а Марина почему-то решила, что Рильке должен был оставить завещание именно ей; а что тут непонятного? Евгения была последней любовью умирающего Рильке, олицетворением, несмотря на свое уродство (перенесла полимиелит и хромала), русской красоты, а Мариной он, прости, читатель, дежурно восхищался; не Цветаева, а тверской необразованный мужик Спиридон Дрожжин и хромоножка Евгения Черносвитова дали почувствовать Рильке прелесть русского языка настолько, что он начал его серьезно изучать и даже писать на русском стихи; а Марина, великая Марина, пыталась выхватить завещание из рук убитой горем юной секретарши и даже спустить ее, хромоножку, с лестницы… (Читай подробнее: Е. Черносвитов. «Ницше, Рильке и Россия. Грани. 1998. №185») Но, самое интересное, пишу это все я сегодня, 4 мая 2010 года в 0 часов 50 минут, а скоро – 65 лет Великой Победы. Мой папа, Василий, или Виктор, Петрович Черносвитов, сын «врагов народа», расстрелянных ЧК, беспризорник, с 6 лет
