трещину? – Алла Юрьевна, поправляя оправу старомодных очков, ткнула пальцем в полотно с разнесчастным мальчиком в шлеме.
Вероника мысленно выругалась: кому вообще в голову взбрело включать в состав комиссии преподавателя истории искусств?! Еще и разглядела же, курица близорукая!
Стас молча дошел до мегеры, развернул холст в рамке из дешевых реечек, продемонстрировал склеенные скотчем края.
– О! Это и есть причина, которую вы упоминали? – как бы между делом спросил декан, дождался кивка Стаса, продолжил: – Конечно, неприятное происшествие, жаль, вы не смогли найти виновника. Но реставрационная обработка на уровне. Выполняла студентка?
Куратор кивнул снова, упреждая ответ Вероники.
– Я помогал со сведением разрезов. В одиночку это непросто.
Она так и не успела вмешаться: члены комиссии покачали головами, поохали, отметили что-то в блокнотах и удалились.
– Почему? – чуть отойдя от потрясения, спросила Вероника.
– Ты хорошая девочка, – пожал плечами Стас. – А мне нежелательно прикладывать руку и кисть к работам студентов. Все, гуляй до понедельника.
– А… оценка как же?
– Вот в понедельник и узнаешь. Отдых, ребенок, слышала слово такое?
Он и в спину ее подтолкнул, видимо, чтобы направление верное задать.
Так, в некоторой прострации, девушка дошла до первого этажа, завернула в столовую, не оттого, что была голодна, а потому, что до сознания не доходило еще: учебный год окончен, сессия закрыта. Даже зачеты по теоретическим предметам (английский, литература, эстетика, философия, политология, ИМХК[11] культура речи – словом, крайне «нужные» художнику дисциплины) и те дались сложнее. Со шрифтами она мучилась неимоверно долго, нудный предмет, нудный преподаватель, нудный процесс, лишенный творчества напрочь. А вот «финишная прямая» – профильные предметы, будто и вовсе без ее участия сдались. Сами собой.
В столовой она сделала заказ, прошла к любимому столику, не обращая ровным счетом никакого внимание на окружающих. Солянка, рыба в кляре, бутылка воды «ноль-пять». Девушка только приступила к трапезе, как на соседний стул приземлилась полноватая нижняя часть Полины. Ножки стула противно скрипнули по мрамору.
– Как прошло, преподская подстилка? – с каким-то садистским ликованием в голосе спросила Поля. – Кому, кроме Стаса, пришлось дать за пятерки?
Вероника изогнула брови, отложила ложку.
– Это ты о чем?
– А я видела, как он тебя вчера тискал. Прямо в студии, по-свойски так. Мне просто интересно: каково это, спать с преподом и читать нотации о том, какая ты вся правильная и какие мы убогие?
– Полина, ясноокая моя, сходи-ка ты к окулисту, – сощурилась Вероника, улыбнулась доверительно. – И к психиатру, вроде бы они галлюцинациями занимаются. Или прекрати употреблять наркотики. А сейчас – изыди, ты портишь мне аппетит.
Здесь: История мировой художественной культуры.
