объявляется местный реквизитор и говорит:
– Пианино есть, но только бутафорское и очень уж грязное.
– У кого?
– У местного фотографа Абрамовича.
Абрамович – культурный человек и за два бесплатных места готов служить святому искусству.
Приволокли пианино.
Кидаюсь к примадонне:
– Рояля в Юзовке нет. Есть пианино.
Строева почти рыдает:
– Боже! Куда я попала?!
А пианино такое, что на него смотреть страшно.
– Выкрасить можешь? – спрашиваю реквизитора.
– Ха! – отвечает презрительно он. – И не такое красили!
Начинается спектакль. Третий акт. Строева в глубокой задумчивости приближается к пианино, магнетическим взором глядит на роковые клавиши и произносит свой вдохновенный монолог. Я сижу в первом ряду. Публика затаила дыханье. Строева в своем лучшем белом платье. Она великолепна! Я благодарно думаю: вот актриса. Надо прибавить три рубля! Непременно прибавить!
Строева кончает монолог, и с каким надрывом, с глубочайшей душевной болью, как живого человека, обнимает свой любимый, родной инструмент, свидетеля ее мук и страданий!
И я чувствую, как и в моих, уже много насмотревшихся глазах, начинают появляться слезы, вынимаю платок и все думаю: «Надо с ней поставить на Пасхе, в Луганске, „Сестру Терезу“ или „За монастырской стеной“…»
И вдруг в театре взрыв хохота, но какого! Стены трещат.
Протираю глаза и с ужасом вижу: белоснежное, бальное, неземное атласное платье героини сверху до низу, от безмолвного декольте до шуршащего шлейфа, все сплошь… в страшной, черной непоправимой саже!
Возмущенная Строева, не понимая в чем дело, гневно поворачивается к непросвещенной публике и вызывающе спрашивает:
– Что случилось?
А зал неистовствует. А тут еще чей-то голос:
– Боже мой! Что вы сделали с моим инструментом?!
Никаких сомнений, это голос фотографа Абрамовича.
Я лечу за кулисы.
Строева в истерике, Абрамович вцепился в реквизитора. Реквизитор орет:
– Та це-ж сажа: як высохне, так и отскочить! Та це-ж ничего… И якого биса ты лаешься?
Я хватаюсь за эти слова, как за якорь спасения, и шепчу Строевой в самое ушко:
– Да это-же сажа: как высохнет, так и отскочит… И кроме того я прибавлю вам десять рублей.
– Чорт вас возьми! И за чистку заплатите! – кричит истерически Строева.
– Дирекция не останавливается ни перед какими расходами. За чистку, за мойку, за все заплатим!
Представление продолжается.
А в последующей рецензии ясно сказано:
– Спектакль имел неслыханный успех.
Знаменитый французский актер Луи Жувэ оставил после себя несколько книг о Театре, совершенно замечательных.
О Театре любят писать очень многие, тема
