не дает того, что называется полной театральной нагрузкой. Есть такие пласты населения, которые к театру совершенно равнодушны.
И, все-таки, думалось мне, их можно поднять, надо только приступить к этому с известным умением.
«Во всяком доме есть деньги – надо только уметь их взять», – говорил Кречинский.
Так и во всяком городе есть равнодушная к театру публика, но если ее расшевелить, хоть бы кочергой раскаленной! – и из нее можно извлечь толк.
Такой эксперимент с кочергой я и решил произвести с харьковской публикой, уклоняющейся от театральной сени.
Сел в поезд и поехал в Москву, в первое свое, так сказать, ответственное антрепренерское путешествие.
В Москве пошел в Чудов монастырь, прослушал за обедней его великолепный хор, потом познакомился с регентом и пригласил его на гастроли в Харьков, во главе с протодиаконом Розовым, обладателем всероссийски-знаменитого баса.
И привез эту капеллу в Харьков.
В день концерта огромный театр Муссури был переполнен.
Харьковскую публику я достаточно хорошо знал, чтобы не понять, что на этот раз привалил какой-то иной, совершенно мне неведомый пласт!
Очевидно, моя железная кочерга расшевелила такие углы, которые годами не шевелились и сидели у себя по домам компактной массой.
Успех Чудовского хора был огромный, и можно было бы провести и еще два-три концерта, но хор обязан был возвратиться в Москву.
Я же был в восторге от столь хорошо удавшегося опыта.
Это уже была не Юзовка и не Бахмут – это было предприятие, как говорят французы, глубокого дыхания, и я как-то впервые почувствовал нарастающую силушку. И вот тут-то Харьков показался мне городом маленьким. Пробудилась тяга туда, на север, где летают горные орлы, к театрам Императорским, к Московскому Художественному…
Однако опять все то же – быть или не быть?
Оставаться в Харькове, или Технологический Институт по-боку?
В те времена человек, бросающий столь привилегированное учебное заведение, мог показаться сумасшедшим, но во мне уже бушевал и пожирал меня такой огонь, что ничего я с собою поделать не мог…
Хотя в Институте я дошел уже до третьего курса, до науки о сопротивлении материалов, «Кинжал из дерева» рушил все!
Много я в те времена провел бессонных ночей.
Самым беспокойным было сознание своей ответственности перед матерью, которой я дал слово получить столь желанный ею диплом.
Диплом должен быть и будет получен.
В крайнем случае, диплом об окончании Юридического факультета: скорее, проще, легче!
Хотя втайне я думал, что и суд мне нужен, как прошлогодний снег.
А с латынью я справлюсь. Piscis, panis..!
Вызубрю, сдам экзамен, кривая вывезет, мамашу милую не подведу.
Сказано – сделано. Экзамен сдан. В поезд, в Питер, в столицу, в Санкт-Петербург.
Я
