Их-то не тронули, а её – поперёк седла, и в лес. Там у него, всем известно, логово, у душегуба.
– А ты где был, жених?
– Да мы с отцом в кузне… Прибегают к нам, ревут… Увезли, говорят, нашу Алинсури.
Я внимательно оглядела его. Крепкий парень, и не только, видать, мышцами крепкий. Известное ж дело, с разбойниками селянину вязаться никак не возможно. А вот не смирился…
– Так то дело уголовное, – ухмыльнулась я. – Это отцу девушки надо к уездному начальнику челобитную, тот воинов должен отрядить, на вызволение. Таков порядок.
Лицо его скривилось, точно от ягоды недозрелой.
– Да что ты несёшь, госпожа? Какие воины? Всем в Ноллагаре известно, что Худгару с уездным начальником дружки не разлей вода. На одной улице росли, вместе в салки ещё вот такими играли. И посейчас дружат, и каждую луну к господину уездному начальнику от него люди приезжают, мешки привозят. Потому и нет на него управы.
– Ну а наместник? Отчего же наместнику не пожаловаться. Чай, с наместником-то он в салки не гонял?
Мне, конечно, всё уже было ясно, однако хотелось понять, ясно ли то же и парню.
– Толку-то от наместника? – сказал он кисло. – Наместнику уж от начальника уездного мешки везут. Это первое. А второе, будто ты, госпожа, не ведаешь, что указом государевым запрещено простолюдинам напрямую высокой власти жалобы подавать? Только через уездного. Я вот не знал, в Гменниройю поехал, во дворец-то к наместнику.
– И что? – с любопытством спросила я.
– И ничего. Две дюжины плетей за невежество в законах. Спасибо, в колодки не забили…
– Понятное дело. Значит, решил ты, как богатырь из сказок, самолично невесту свою от злодеев вызволить?
– Как же, вызволишь её самолично! Их, злодеев, дюжины дюжин, и все с мечами да секирами. Толку-то с кулаками или посохом на них переть? Вмиг порубят.
И это было понятно. Значит, не совсем уж глуп юноша, от горя и любви мозги всё ж студнем не застыли.
– Ты ж кузнец вроде? Отковал бы меч, – продолжала я болезненную, но необходимую обработку, – да и отправился бы на подвиг.
Он аж руками замахал.
– Что ты, госпожа, совсем разве законов не ведаешь? Коли простолюдин с боевым оружием замечен будет, то полагается ему обе руки по локоть отсечь. И кому я безрукий нужен буду? Дармоедом на шее родительской сидеть? И потом, мало меч взять, надо ещё уметь с ним обращаться. Воинов годами учат, а я только молот да клещи и знаю.
До чего ж рассудительный молодой человек! Наверное, из него и муж неплохой выйдет – толковый, деловитый, не склонный к сомнительным делам да речам. Ну прямо как мой покойный муженёк Гирроуги, с которым я пять лет прожила, пока серый мор у нас не случился… В страданиях отошёл, и плакала я по нему, да особо горевать некогда было, на руках-то Миухири, которому и четырёх не исполнилось, и лавка зеленная, и дом…
– Что ж, – прищурилась я, – значит, человеческим силам это дело
