ещё наградили годы Никитича, я услышать не успел. Звон стекла бесцеремонно оборвал его сетования. Прилетевший с пустыря по крутой дуге мяч врезался прямо в центр нашего импровизированного стола. Недопитая бутылка покатилась к кустам, по пути громко стукаясь об обломки кирпича. Стопочкам повезло меньше – две выжили, но третью раздавило. Расплющился и мой бумажный стаканчик, но, впрочем, что ему сделается?
А закуска не слишком пострадала. Сало к этому моменту было почти дожёвано, помидоров тоже не осталось, а хлеб и огурцы Никитич, грязно ругаясь, собирал в пыльной траве.
– Ах, поганцы, – мотнул он головой. – Весь отдых испортили. Ну, мы им сейчас…
Оттуда, с дальнего конца пустыря, доносились крикливые детские голоса, юные футболисты отчаянно спорили. По всей видимости, решали, кому идти за пленённым мячом.
– Это ж надо, а! – грустно высказался Мишаня. – Люди, значит, сидят, культурно беседуют… А там, между прочим, ещё где-то с полстакана оставалось.
– Во молодёжь пошла, – вставил очнувшийся от пьяных грёз Сёма. – Всё им по фигу, что люди рядом – до фонаря.
– Ладно, что разнылись? – обернулся к нам ползающий в траве Никитич. – Вот, все огурчики целы, и хлеб разве что запылился, ну да ладно, оботрём, мы не лорды. Главное, запасы-то целы, – похлопал он себя по прозвеневшим карманам. – Сейчас возобновим…
Но пришлось повременить.
– Простите, я это… Можно мячик забрать? – раздался хрипловатый мальчишеский голос.
Мы, все четверо, обернулись. В нескольких шагах от нас торчал невысокий пацан лет этак тринадцати-четырнадцати, белобрысый и, как показалось мне в лучах утопающего солнца, загоревший до густой коричневости. Застиранная футболка в нескольких местах была заляпана ягодным соком, а некогда белые брезентовые шорты – измазаны кирпичной крошкой и рыжеватой глиной.
Его чуть пухловатые губы кривились в нерешительной улыбке, а в глазах легко читалась тревога – он, разумеется, оценил масштаб разрушений.
– Значит, мячик тебе, говоришь, – не спеша протянул Никитич, похлопывая ладонью по ребристой поверхности мяча. – Вы, обормоты, значит, будете людям культурный отдых нарушать, а вам за то мячики подавай? Нет, сынок, не всё так просто. Вас учить и учить надо, сопляков, – Никитич встал и подался вбок, намереваясь вырвать подходящий стебель крапивы. Мальчишка с ходу просёк его план и резво отпрыгнул на безопасное расстояние.
– А я тут при чём? – обиженно пояснил он. – Это Вовка пасовать не умеет, он сюда и залупил. Меня-то за что?
– Да уж найдётся за что, – ехидно предположил Никитич. – Мячик-то, между прочим, чей?
– Ну, мой мячик, – уныло признался пацан.
– Твой, стало быть… – усмехнулся Никитич. – Значит, пускай мама за ним приходит. С ней и будем разбираться на предмет порчи имущества…
– Так не я же пасовал! –
