прекрасный друг и соратник, которого будет не хватать всем нам. Его уход величайшая несправедливость и незаживающая рана на теле партии. Мы пригласили в студию первого заместителя Валерия Зотова господина… Прошу вас…
Со скорбным лицом Коля поворачивается к немолодому человеку, сидящему рядом. Лицо у того слегка растерянное, узел галстука слишком туг, щеки багровы. Коля наливает из бутылки минеральной воды, протягивает гостю. Звук льющейся воды неожиданно громок. Андрей вздрагивает, трет виски. Звук льющейся воды, пузырьки газа в стакане… Он чувствует резкую боль в затылке, почти падает в кресло и закрывает глаза.
– Невосполнимая потеря… не могу передать… скорбь… – бубнит соратник сипловатым, каким-то бабьим голосом, но Андрей не слышит и не понимает его, сознание вырывает лишь отдельные бессвязные слова.
– Я слышал, Валерий Степанович жаловался на сердце… – заботливо подсказывает Коля.
– Валерий не щадил себя, – не сразу произносит сбитый с мысли заместитель. – Сколько раз я просил его показаться врачам… Он жил работой, делами партии, он сгорел, можно сказать, на посту, без него все уже будет не так…
– Скажите… – Коля делает многозначительную паузу. – Скажите, у Валерия Степановича были враги?
– Враги? – недоуменно переспрашивает гость. – Ну, не знаю… А при чем тут враги? – вдруг говорит он резко. – Что вы хотите этим сказать?
– Ровным счетом ничего, – отвечает Коля, и лицо у него делается невинно-глуповатым. – Просто подумал, сколь многим он стоял поперек дороги…
Андрей усмехнулся – в этом весь Колька Павликов, гордость местной журналистики. Напустить туману, уронить намек, часто даже не словами, а приподнятой бровью, вскользь брошенными «да?» или «неужели?».
– У нас много врагов, – говорит гость, твердо решив сделать вид, будто не понимает грязных намеков журналиста. – Но это не значит… ничего не значит!
– Значит, были враги. – Колька задумчиво кивает. – Политические, разумеется.
– А у кого их нет? – резонно замечает гость. Видно, как он устал, как давит ему узел галстука. Он не знает, куда девать руки. Скомканный носовой платок он положил на стол, и тот лежит на полированной поверхности стола чужеродным неопрятным комком.
– Да не нервничайте вы так, – говорит Колька участливо. – Водички?
– Не надо! – бросает гость, с ненавистью глядя на своего мучителя. – Жарко тут у вас…
Дальше Андрей смотреть не стал, щелкнул кнопкой пульта. Ему было не по себе. Боль в затылке стала тупее, но чувство тревоги все усиливалось, и он еще раз пожалел, что ушла Диана. Дива. Настоящий друг, понимающий его с полуслова, с полувзгляда. Она сразу заметила бы, что с ним что-то происходит. Он побрел в спальню, улегся на кровать. Подушка пахла духами Дивы. Умерший от сердечного приступа человек был лидером партии «Патриоты», Андрей как-то видел его по телевизору, но имени не запомнил. Он вообще далек от политики.
Андрей вдруг увидел
