что-нибудь интересное. Потом сунул очки в карман и решительно направился к забору. В конце концов, не зря же он перся в такую даль и в такую рань.
Перемахнуть решетчатый забор – плевое дело, особенно если на тебе удобные кроссовки и тянущиеся джинсы. Кобылин в два счета взлетел на верхушку забора, спрыгнул на пыльный асфальт заброшенной стоянки и замер, прислушиваясь. Где-то наверху, над головой, гудели моторы и шуршали шины пролетающих по развязке авто. Но здесь, в укромном уголке, было тихо.
Кобылин осторожно прошелся мимо разбитой в хлам «шестерки» «Жигулей» с промятой крышей, скользнул между мусорным контейнером размером с грузовик и грудой деревянных ящиков. Это беспорядочное нагромождение мусора изнутри напоминало лабиринт, и Алексей, перешагнув через кучу пустых банок от краски, остановился. Секунду он размышлял – куда податься, к машинам или к вагончику? Потом, сориентировавшись, прошел мимо второй мусорки, обошел груду сгнивших паллет и выбрался на крохотный свободный участок – нечто вроде площади среди этого города мусора.
Напротив высился строительный вагончик с единственным окном, прижавшийся стенкой к основанию моста-развязки. Вокруг него было более-менее чисто, а рядом с покосившейся дверью вагончика, на асфальте, виднелись заметные царапины. Видимо, дверью часто пользовались, и в последний раз совсем недавно, раз пыль еще не успела покрыть эти царапины в грязи.
Оглянувшись, Алексей окинул быстрым взглядом этот заброшенный уголок. Обзор был неважнецкий, машины и мусорные контейнеры сильно мешали, а груды мусора по краям площадки были разложены так, что как бы не нарочно прикрывали от любопытных взглядов всю стоянку. Несмотря на кажущийся хаос в разбросанном мусоре, Кобылину вдруг почудилось, что он понял схему этого рукотворного лабиринта. Барахло так разложили не случайно.
Алексей легко вскочил на деревянный ящик, быстро оглядел мусорные кучи и, не заметив ничего подозрительного, соскочил на асфальт. Затем быстро подошел к двери, стараясь не наступать на разбросанный мусор. Заглянув в окошко, покрытое пылью столетий, охотник так и ничего не смог разглядеть. Тогда он пожал плечами и осторожно потянул на себя дверь. Та поддалась, но с большим трудом. Да еще со скрипом, пронзительным и мерзким, пилящим нервы не хуже ножовки. Кобылин поморщился, но рванул дверь посильней, и она распахнулась настежь, прочертив на сером асфальте новые шрамы.
Секунду-другую охотник внимательно всматривался в черный проем двери, ведущий в домик. Из него пахло плесенью и сырым деревом, чуть тронутым гнильцой. Ничего подозрительного – обычные запахи заброшенного сарая.
Сунув правую руку за спину, под куртку, Кобылин, крадучись, сделал маленький шажок вперед. Потом другой. А потом переступил порожек и зашел в развалюху, напоминавшую заброшенный дом.
Изнутри вагончик оказался еще меньше, чем выглядел снаружи. Справа, у стены, высился стеллаж, набитый всяким хламом – дорожными конусами, веревками,
