Кобылин чуть подался вперед, выглянул из-за ствола дерева и перестал дышать. Да. Там, у дальних кустов, что-то двигалось. Зыбкая тень, просто еще одно темное пятно, мелькнувшее в ночи. Никаких звуков, запахов – ничего, кроме едва уловимого скольжения где-то в начале тропинки.
Алексей отлип от дерева, не отрывая взгляда от подозрительного пятна в траве, сунул руку в сторону, нашарил арбалет. Бесшумно, одним движением, приставил к плечу, целясь в ночной парк. Тетива натянута, болт на изготовке. Да, плохо. Нельзя так обращаться с оружием, а то тетива постепенно растянется и расшатаются крепления. Но тут нужен всего один выстрел. Нет, не убить, подранить, лишить сил. А потом уже наступит время для настоящей работы. Грязной, отвратительной, но необходимой.
На глазах охотника серое пятно вдруг сгустилось, превратилось в невысокую сгорбленную фигуру, бесшумно скользившую по ночной тропинке. Бесшумно и чуть торопливо, словно кто-то спешил на важную встречу, предвкушая тот момент, когда все пойдет так, как планировалось. Пойдет…
В тот миг, когда тень поравнялась с дубом и очутилась в полусотне метров от убежища охотника, Кобылин высунулся из-за ствола. Дерево прекрасно скрывало и его температуру тела, и звук биения сердца – главное тут было удачно выбрать позицию. Но в последний момент нужно было все-таки высунуться из убежища, чтобы сделать выстрел. И тогда счет пойдет на секунды.
Темный силуэт, едва различимый в темноте ночного парка, легко скользнул вперед, сам вползая в прицел охотника. Кобылин положил палец на курок, собрался дать упреждение и вздрогнул всем телом, когда его щеки коснулось что-то невесомое, но липкое. Словно паутина.
Сердце Алексея дало сбой. Серая пелена сгущалась вокруг него, окутывая охотника коконом паутины. Седые нити сыпались из листвы дуба, танцевали над тропинкой, поднимались к небу, застя белый свет полумесяца. Где-то рядом тяжело ворочалось что-то большое, грубое, тихо сопевшее. Лес пропал, а вокруг появились зыбкие кирпичные стены, заслоняя собой деревья, озаренные лунным светом. Стены наступали, становились все реальнее и реальнее, грозя превратиться в каменный мешок.
Я сплю, подумал Кобылин. Это опять этот проклятый сон! Это зашло слишком далеко. Нужно проснуться. Проснуться!
Охотник вздрогнул – всем телом. Паутина тотчас исчезла – развеялась, как ночной морок, оставив в покое свою ошеломленную жертву. Наваждение отступило, выбросив Кобылина обратно в ночной парк, на жесткую ветку старого дуба. Чувствуя, как на лбу выступили горячие капли пота, охотник сделал осторожный вдох. Привиделось. Приснилось наяву. Это плохо. Очень плохо, нельзя спать на охоте, тем более…
Спохватившийся охотник подался вперед, окинул быстрым взглядом тропинку. Пусто. Никакого следа сгорбленной фигуры. Ни единого следа, никакого присутствия.
Закусив до боли нижнюю губу, Кобылин пристегнул ложе арбалета к ремню, перекинутому
