вышел из «Пфанера». Время в торговом центре не ощущается совсем. Жизнь кипела там круглосуточно.
Такси без проблем перевезло личные вещи молодого ученого из гостиницы в его новый дом.
Они припарковались за желтой машиной, похожей на скорую, на которой были нарисованы ноги.
– Блин, неужели кому-то ноги оторвало? – спросил Совушкин, все еще не до конца веря в рассказ риелторши про ковер и опасную тряску ног.
– Не, ты что, – ответил таксист. – Это срыватели.
– Срыватели? – переспросил Совушкин, чувствуя себя идиотом, удивляющимся, что солнце круглое, а трава зеленая.
– Конечно! Если тряска отрывает человеку ноги, то его на обычной скорой увозят… Ты что не знал?… хотя с чемоданом… да еще и в Кутузовском доме поселился… наверное, ты очередной молодой ученый, который приехал нас всех спасти? – рассмеялся таксист. – Ну, тогда, значит, скоро тебя обратно в аэропорт везти.
– Блин, – улыбнулся Совушкин. – Что-то про меня тут все знают больше, чем я сам про себя.
– Да, не переживай ты так, я же по-доброму…, – ответил таксист, закрывая багажный отсек. Чемодан остался стоять на тротуаре, когда машина скрылась за поворотом.
Крики становились все сильнее, когда Совушкин поднимался на лифте. Страшно было выходить из открытой двери. Крик раздавался с его этажа.
Можно было бы пройти к двери своей квартиры, не обращая внимания на крики. Любопытство заставило его взгляд воткнуться в приоткрытую дверь.
Два крупных парня в специальных едко желтых костюмах с черным поясом и в черных лакированных ботинках хлестали прозрачными плетками хрупкую девушку в голубом нижнем белье. Как классно сочеталось ее нижнее белье с загорелой кожей. Шикарные светлые волосы едва касались плеч. Кончики волос были в крови.
Цвет их костюмов совпадал с цветом той машины, которая стояла у подъезда. А логотип со скрещенными ногами был у них на спинах.
«Нет, это не бандиты, – подумал он, застыв с чемоданом в коридоре. – Зачем они ее избивают плетками, заливая ковер ее кровью?»
Когда девушка упала на одно колено от очередного удара, Совушкин заметил, что она стоит на точно таком же вайминовый ковре как у него, только его ковер был исковерканный как вымоченный в клею и засохший волнами, а ее ковер был прямой как самый обычный ковер.
Правая ступня как бы приклеилась. Левая наверное тоже, просто это было не понятно, она на ней стояла. С приклеенными к ковру ступнями она была как оловянный солдатик на подставке. Или как сноубордер на доске.
Один из операторов помог ей встать. Слезы текли у нее по щекам. Тело легонечко тряслось.
– Потерпи, еще, Чава, – сказал старший оператор. Голос был глубокий нежный, но твердый, может быть даже, несколько жесткий как у офицера. – Еще чуть-чуть и ступни освободятся.
Чава молча кивнула, вытирая слезы. Крик с новой силой
