и без того медлительное движение и прикрыл глаза. Нужно привести дыхание в норму, иначе ему не хватит кислорода на подъем. Вдох-выдох… Пульс в висках. Вдох-выдох…. Так лучше. Давление ушло, по телу разливался жар, как и должно быть после медитации и работы с внутренней силой. Даже вокруг стало словно светлее. Костя вновь вглядывался в очертания и ошарашенно стрелял глазами. Он совершенно четко помнил, что впереди была темная глыба какой-то скалы, которую он собирался очистить от наслоений и осмотреть. Но сейчас под ним оказалось больше пространства в десять раз, словно дно ушло вниз или Костю вынесло выше. Хотя скала слева осталась та же. Будто подводным течением унесло несколько метров ила и других осадочных пород. Разумовский медленно подплыл ближе к видневшейся светлой глыбе. Эта оказалась обычная скала, но коралловая. Риф? Здесь? Что-то не то с ландшафтом. Разумовский развернулся на сто восемьдесят градусов. Позади оказалась какая-то развалина, из-за которой что-то излучало слабое сияние, словно забытый подводный фонарь. Только парень хотел двинуться в ту сторону, как по затылку что-то шибануло, ввергая во тьму.
Разумовский очнулся. Первой вставшей перед глазами картиной было интересное женское декольте, что в принципе малость успокоило мужчину. Видеть женское декольте гораздо приятнее, нежели какой-нибудь ужас из надуманных страхов. Декольте было от корсета. Парень поднял взгляд на саму обладательницу корсета, которая, как он заметил не сразу, довольно энергично и громко у него что-то спрашивала. Да так требовательно, что он и рад был бы уже ответить, лишь бы его перестали трясти.
– Так! Это точно не со мной! Времени то уже сколько после перехода прошло! – выкрикнула жгучая брюнетка, глядя куда-то в сторону.
– При чём тут с тобой-ни с тобой?! Я тебе просто сказал, что координаты твоей же параллели, и тоже из Сибири.
Слова и звуки для Разумовского звучали как-то странно и по новому, но он понимал речь. Хотя сознание смутно подсказывало, что тут что-то не так
– Э, чувак! Тебя как зовут? – брюнетка заговорила другими словами. Это совершенно точно был другой язык, отличающийся от первого. И этот второй был чистым русским.
Константин стал соображать, где он и что вообще происходит. Он попытался ощутить своё тело. Тело было в норме. Руки и ноги двигались, голова на месте. Он лежит. Привстал и занял сидячее положение. Костя осознал, что внешней оболочки скафандра нет и он остался в одной резиновой поддёвке, что облипала его фигуру неприятным холодком.
– Так! В северные вошла я, в южные – ну понятно кто, их выставили давно. В восточные – ога, в общем… В западные вошел Микель. Живёт себе, волчара… никого не трогает…
– Кха… – фыркнул кто-то рядом, кого ещё не успел узрить Костя. Голос был мужской, молодой, но хрипловатый, словно прокуренный. – Как же… Не трогает… –
