физиономии в руках гнома появился полный ковш отвратительного на вид зелья. Громмард зажмурился и сделал первый глоток.
– Проклятье! Горячее какое! – отплевываясь, прошипел он.
Потом округлил глаза, хлопнул себя по груди, прислушался к чему-то и сделал попытку изобразить ногами некое подобие танца.
– Работает! Возможны побочные эффекты в виде сыпи и поноса, но это не главное! – с торжеством в голосе произнес он. – Главное – состав не позабыл! Получилось!
Стараясь не расплескать микстуру, он поднялся на палубу. Первой была излечена Торкин, следом – Хобарн, а рулевой с негодованием отказался. Галвин хотел помочь Аргантэлю, но ушлый эльф уже управился с дурнотой с помощью волшебства и теперь помогал раненым из числа тех, кого подобрали на шлюпках. Остатки отвара были предложены всем желающим. Громмард честно предупредил соратников о побочных эффектах, но возможная сыпь смутила только Эйру, да и то – на мгновение перед глотком.
Глубокой ночью Галвин стоял на носу, рядом с наблюдателем, и пытался что-то рассмотреть сквозь вихри соленой пыли. На небе не горело ни звездочки, только вдали виднелись мелькающие огни судов, которые, как и «Молния», сражались с бурным нравом Петронелла. Плащ инженера уже промок насквозь, но сваренный Хобарном горячий грог согревал тело. Внезапно он ощутил, как кто-то чуть коснулся его щеки. Это была Эйра. Она встала рядом и поправила Громмарду сбившийся набок капюшон.
– Тоже не спится? – спросила девушка.
– Думаю о Фаркайне. Ты еще не читала бумаги, которые прислал командирам Джоэвин?
– Нет, – сказала она каким-то новым голосом.
Галвин обернулся и посмотрел на старшину дворфов. Глаза Эйры сияли особенным светом.
– Первая ночь вне родины. В эту ночь мне не хочется оставаться одной, – сказала она, повернулась и легонько потянула Галвина за рукав дождевика.
Уже в темноте каюты Громмард смущенно убрал руки с ее стройных бедер:
– Проклятье! Я и забыл, что у меня узкая лежанка. Там и одному не повернуться. Может, пойдем к тебе?
С шуршанием на пол упала ее одежда. Сильная рука Эйры обняла инженера за шею, а влажные губы прошептали:
– Ты болван, Галвин. Ничего не видишь вокруг. Но хорошо, что у тебя очень сметливый денщик. Он уже все нам устроил.
Воодушевленный Громмард поднял девушку на руки и немедленно услышал:
– Если ты промахнешься и грохнешь меня на пол, клянусь, я отверну тебе голову.
К счастью, гном не промахнулся ни с ее просьбой, ни с чем прочим. А она подарила ему серенаду страстной любви, в омуте которой на краткий миг можно было забыть и о тревожном прошлом, и о неизвестном будущем.
Эйра проснулась, когда за тусклым иллюминатором серый рассвет еще только подкрадывался к ночному мраку. «Молнию» по-прежнему качало на волнах, натужно скрипели переборки. Но теперь этот скрежет не пугал,
