Мы с тобой улетаем, Хосе тоже, Тони в расчет не идет...
– Остается Антониа. Она умная девочка и на первых порах приглядит за американкой. А потом вернемся мы. Возможно, так даже будет лучше...
– Антониа? – с сомнением пробормотал Серхио. – Та маленькая глазастая секретарша?
– Хосе ее проинструктировал.
Серхио расплылся в улыбке.
– Ну раз ею занимался лично Хосе, то у меня больше вопросов нет.
– Вот и отлично.
Седовласый поднялся. Правое колено напомнило о себе внезапной острой болью, и он поморщился.
– Пора собираться, сынок. Тете Магдалене не понравилось бы, если бы мы опоздали.
Тот же день, 16.00
Дом семьи Крус, район Тижука
Рио-де-Жанейро
Худая смуглая молодая женщина лежала на узкой кровати. Ее тонкие длинные пальцы теребили край одеяла. На лбу женщины проступила испарина, щеки горели лихорадочным румянцем, заметным даже на темной коже. В огромных черных глазах застыло страдание.
У кровати сидела женщина постарше, в чьих изможденных чертах угадывалось несомненное сходство с больной. Она держала в руках кружку с дымящимся питьем и пыталась предложить его дочери.
– Прошу тебя, Тониа, выпей. Доктор сказал, ты должна пить это каждый час, чтобы поправиться.
– Не хочу я ничего пить! – воскликнула больная с неожиданной яростью. – Отдай одежду! Мне надо на работу. Меня ждут...
– Ты больна, дорогая моя. У тебя жар.
– Я должна работать...
– Ты должна оставаться в постели. Выпей это, дочка, тебе станет полегче.
Мягко, но настойчиво женщина поднесла к губам дочери кружку. Тониа привстала и нехотя выпила.
– Теперь ты отпустишь меня на работу? – с вызовом спросила она.
Но болезнь, напавшая так внезапно, крепко держала ее в своих лапах. Тониа в изнеможении откинулась на подушку. Ее тело сотрясала дрожь. Мать заботливо подоткнула одеяло со всех сторон.
– Спи, дорогая, спи. Тебе скоро станет лучше.
– Ты ничего не понимаешь, – донесся до нее усталый шепот дочери. – Я должна встретиться с Хосе. Сеньор Мартинес меня уволит...
Тот же день, 18.35
Кладбище св. Франциска Ксавьера
Рио-де-Жанейро
По кладбищу широким уверенным шагом шел молодой человек. Он не останавливался у могил, читая надписи на плитах, не озирался по сторонам в поисках знакомого ориентира. Было заметно, что он прекрасно ориентируется среди практически одинаковых рядов светлых мраморных надгробий.
В руках молодой человек держал букет из белых лилий. Его лицо было необыкновенно серьезно, лоб нахмурен, а губы плотно сжаты. Если бы не его одежда, можно было подумать, что он совсем недавно потерял близкого человека. Но на молодом человеке был светлый костюм и голубая рубашка, что противоречило всем канонам соблюдения
