дома, но делать было нечего, Ольгу нужно выручать.
Я ехал и по привычке фальшиво орал песню «Степь да степь кругом…» Только сейчас я до конца понимал страдания бедняги-ямщика, замерзающего в неласковой, прокалённой солнцем израильской степи. Тот хоть мог передать через кого-то непонятного колечко для любимой, а с бедной Ольгой даже общаться отказались. Единственное, чем она отличалась от ямщика, – это наличием сотового телефона, которому такая роскошь, вероятно, не была положена по штату.
От размышлений по поводу того, чья участь предпочтительней – ямщика или Ольги, меня отвлёк пейзаж окружающих холмов. Хоть я и любуюсь им пару раз на дню, приезжая и уезжая с работы, но не любоваться не могу. Внешне эти каменистые нагромождения, усеянные низкорослыми кустарниками, похожими на зелёных ёжиков, неподвижны и неизменны, но на самом деле это вовсе не так. Осенью и зимой, когда идут дожди и здесь полно влаги, холмы оживают. Нет, на них не расцветают прославленные израильские маки и прочая цветочная благодать. Подобная роскошь произрастает в долинах. Здесь сухие ёжики кустарников наливаются тёмно-зелёной силой мелких твёрдых листиков и, кажется, набухают, пытаясь слиться друг с другом и обволакивая неровные каменистые площадки, за которые удалось зацепиться своими цепкими корешками. Эти ёжики словно ползут куда-то по своим неспешным ежиным делам, а потом снова возвращаются на свои места, на свои обжитые трещинки в камнях. Но и летом под раскалённым солнцем они не высыхают, такие же зелёные и округлые, словно держат круговую оборону, только немного съёживаются и отдаляются друг от друга. И словно наблюдают за стремительно проносящимися мимо них машинами.
Сейчас, в быстро сгущающемся мраке, камни всё ещё светлеют в последних лучах солнца, а ёжики кустов совсем уже тёмно-серые. Скоро всё вокруг зальёт своими чернилами ночь, и лишь фары редких автомобилей будут выхватывать из мрака несколько метров асфальта и отсвечивающие ёлочки дорожных указателей.
Я проскочил перекрёсток, с которого Ольга начала своё путешествие, и немного сбавил скорость. Вдруг она отправилась мне навстречу? Да и дорога стала более извилистой, поднимаясь в гору. Наконец далеко впереди показались первые огоньки поселения, ворота которого всегда ярко освещены и видны издалека. По другую сторону дороги здесь большая арабская деревня, но в ней огней почти нет – с наступлением темноты местные жители ложатся спать. Вероятно, не спят в здешнем покое и тишине только совсем уже отмороженные перспективные террористы, набивающие взрывчаткой пояса смертников в своих потаённых подвалах. Но к дороге они вряд ли рискнут приблизиться – движение ночью практически прекращается, а постоянно патрулирующие местность армейские джипы вряд ли для них лёгкая добыча.
А вот и Ольга, настороженно присевшая на придорожный камень. Вижу, как она поёживается от прохлады и вглядывается в приближающиеся огни фар.
– Ну наконец-то, – облегчённо вздыхает она, усаживаясь
