Павлинка, сестра Алексея. К ней-то Ксюша каждый раз и стремилась, хотя та вела себя сдержанно. А Ксении так хотелось к ней прижаться, ощутить связь с Алешей и говорить, говорить о нем! У себя в Зорянском эта тема была запрещена, не говоря уже о том, что те редкие фотографии, которые Ксюша припрятала, Александра нашла и сожгла в печке. В Озерках также не было ни одной фотографии. Была Павлинка – родная сестра Алеши.
Однажды Ксении все-таки удалось разговорить Павлинку:
– Павцю, ты у нас с Наталей одна осталась! Не отворачивайся, посмотри на меня! Ты мне только скажи: он помнит обо мне? То, что он живой, я знаю. Одно словцо, Павлинка, скажи!
Павлина впервые за время их разговора жалостливо поглядела на Ксюшу и, решившись, выдала:
– Ксюня, мой тебе совет: пока молодая, ищи себе пару. Алешка не простит тебе второго ребенка, я знаю.
Ксения схватила женщину за обе руки и потребовала:
– Откуда знаешь? Скажи!
Павлинка расплакалась, затем, вытерев фартуком лицо и считая себя палачом, глухо, чужим голосом выговорила:
– Женился Алеша. А сам сейчас под следствием. Ходит раз в неделю, отмечается в органах… Человек от него приходил. Но где Алешка живет, нам не сказал, вроде как не положено.
Последние слова она выговаривала опять сквозь всхлипывания. У Ксении глаза загорелись сухим блеском. Она не отрывала взгляда от Алешиной сестры, будто прощалась. Испуганная Павлинка тормошила ее, даже начала щипать, выкрикивая:
– Ну не гляди ты так, Богом прошу! Поплачь!
Она не заплакала. Буднично подумала: "Домой надо идти, мать заждалась! Да! И не забыть выйти замуж – сарай совсем набок завалился, мужских рук требует". Машинально взяла со стула свой платок, которым накрывалась в дороге от ветра, затем не спеша вышла из дома. Павлинка дрожащей рукой крестила ее вслед…
Она только к утру явилась домой. Четкого представления, как шла полем ночью, у нее не осталось. Помнится, закинув голову, кричала в небеса: "Но это же неправильно! Так быть не должно!" И голосила, вздымая руки над головой, грозя кому-то кулаками… Потом припустил дождь, она спряталась в копне соломы, благо, копна оказалась под ее огородом. Когда зашла в дом, мать к тому времени растапливала печь, ставила горшки к огню. Дети еще спали. Старая Александра всполошилась, увидев дочь в такую рань:
– Я думала, будешь ночевать в Озерках! Что же это родственнички выставили среди ночи?
Увидев на Ксении мятую юбку, а на спине приставшие соломины, мать заохала:
– Это где же ты в соломе валялась и с кем?
Кивнув на спящих детей, добавила:
– Мало двоих?
Ксюша ничего тогда не ответила, лишь долгим взглядом посмотрела на мать, сказав:
– Не валялась ни с кем. Под огородом в скирде дождь пережидала.
После паузы сообщила:
– Нет больше родственников в Озерках. А я – выхожу замуж.
Александра
