Если говорить об отношениях с государством, Святейший Патриарх Кирилл достаточно много спорил с властями. Взять хотя бы историю с предположительными царскими останками: он спорит больше, чем спорил покойный Патриарх Алексий, и это хорошо, это сейчас оправданно. Единственная проблема в том, что, как мне кажется, у Святейшего Патриарха все-таки сохранилась травма 60–70-х годов, 80-х еще годов, когда духовенство было очень бесправным и оно боялось светских чиновников. К сожалению, страх и здесь присутствует. То ли страх, связанный с личной безопасностью, то ли страх, связанный с возможностью каких-то публичных дискуссий относительно действий и решений Святейшего Патриарха. Страх есть.
Сами выборы прошли с предсказуемым результатом. Если в российских епархиях была значительная доля поддержки митрополита Климента, то епархии Украины, других постсоветских стран и «дальнего зарубежья» голосовали почти исключительно за председателя ОВЦС – его знали лучше. Удалось добиться и непротиводействия властей. Я лично провел с ними многие переговоры, хотя подчас и непростые (яркой личности на Патриаршем престоле некоторые чиновники боялись).
– Жизнь кончилась, началось житие, – поприветствовал я митрополита Кирилла в день избрания Патриаршим Местоблюстителем горькими словами лесковского протопопа Туберозова.
Действительно, началась новая жизнь. Она во многом ограничивала Патриарха в тех вещах, которые он любит – в путешествиях, в обращениях к неформальной аудитории, в интеллектуальных ристалищах на церковных собраниях и ток-шоу. Одновременно исчезли конкуренты, но осталась тяга к присутствию в публичном пространстве, свобода в котором теперь скована свалившейся ответственностью и многими другими сдерживающими моментами: то, что мог позволить себе сказать митрополит, Патриарх подчас сказать уже не может. Появилась ревность к более свободно высказывающимся людям. И значит – появилась склонность привечать серость в ущерб ярким личностям… Появился и двойной стандарт: то, что позволял себе десять-двадцать лет назад митрополит Кирилл, а сорок лет назад – митрополит Никодим, сегодня не позволяется никому. Никто не должен быть компетентнее Патриарха, никто не имеет права спорить с ним – ни лично, ни публично. Тексты о нем должны быть похожи на некролог – только похвалы, только хорошее. Иначе – обида.
Этот человек, пусть яркий, вряд ли войдет в историю как лидер, решительно изменивший общество и людей. Или наметивший пути перемен к лучшему – серьезных, всеобъемлющих. За несколько десятилетий своего служения он произнес массу проповедей и сделал массу заявлений, но очень многое в них было сказано ситуативно, чтобы понравиться аудитории, а разным аудиториям нравятся разные вещи. От многого пришлось отказаться, многое пришлось пересмотреть, однако не было ясно и прямо сказано, почему та или иная позиция изменилась.
