с моста, прыгнула в темную, холодную воду, отливающую серебром и свинцом, и перед этим случайно выронила этот кулон. Или совсем не случайно выложила его на парапет. А она, Ася, сама того не заметив, положила этот кулон в карман.
И что теперь с ним делать?
«Ничего не делать, – прозвучал у нее в голове внутренний голос, – оставить все как есть. Как будто ничего не было… спрятать кулон и забыть про него».
Но бабушка всегда говорила, что брать чужое нехорошо. И Ася накрепко усвоила бабушкины принципы.
Значит, нужно этот кулон отдать.
Но кому? Отнести в полицию?
Ася вспомнила полицейского Витю, вспомнила его недоверчивый взгляд, его каверзные вопросы… И тот, второй, что был за рулем, головы даже не повернул, пока они везли ее до дома.
Они не поверили, что она видела самоубийство. Не захотели поверить. Значит, если она принесет тому же Вите этот кулон – в лучшем случае он положит его в самый дальний ящик своего стола и забудет там, а в худшем – подарит своей девушке.
Ася снова взглянула на странную вещицу.
Она показалась ей теплой, как живая плоть. И еще… в ней было что-то удивительно знакомое. Как будто Ася уже держала ее в руках – только когда-то давно, очень давно.
В детстве? В самом первом своем детстве?
Нет, еще раньше.
В другой жизни.
Да что за ерунда приходит ей сегодня в голову? Какая еще другая жизнь?
И вообще пора выбросить из головы эти глупые мысли и сосредоточиться на сиюминутных заботах. В порядок себя привести, душ принять. Потом прибраться в квартире и потихоньку собираться на работу. Ресторан «Замбези» открывается в шесть, но официанткам к пяти точно нужно быть. Все приготовить, столы накрыть, да мало ли еще что понадобится. Самсоныч – хозяин строгий, требует, чтобы все было по высшему разряду.
Ася подошла к зеркалу и провела расческой по волосам. Расческа у нее была металлическая, прочная, но и то ненадолго ее хватало.
«Твои кудри только лошадиным гребнем чесать», – приговаривала в свое время бабушка, пытаясь привести Асю, по ее же выражению, в божеский вид.
Раньше Ася распрямляла волосы в парикмахерской, но Самсоныч запретил. Ему нужно было, чтобы официантки выглядели так, как будто только что с пальмы слезли.
«Ресторан-то у меня африканский, – втолковывал он, – стало быть, сразу должно быть видно, что персонал оттуда, из Африки. Иначе у людей веры не будет во всю эту экзотику. А то в японских ресторанах наберут казахов да киргизок, а то еще из Якутии. А эта Синильга, может, и палочек-то для еды никогда не видала, не то что суши. Так какое может быть доверие к такому ресторану? А у меня все по-честному. Я тебя за внешность твою взял, так будь добра соответствовать!»
Платил Самсоныч неплохо, да еще чаевые перепадали, жить можно. Так что Ася не спорила, делала что велели. Сейчас можно волосы гладко заколоть – как получится, конечно, а уж вечером в ресторане она такую афру устроит. И губы помадой яркой накрасит, чтобы
