земли до Царьграда. На ушкуях-то не добежишь по воде. Пороги не пустят, да и волгары с печенегами от рук отбились, норовят потрясти струги на волоках или на ночевках. Так что, видимо, придется идти конно, хотя б до Киева, и, в общем-то, это правильно. Дружина сплотится, обомнется в пути, и все заусенцы, соринки вылезут наружу. К Царьграду можно будет все убрать, зачистить, и подойти сватовским поездом во всей красе. А уж далее, отроческой малой дружиной, как одним сжатым кулаком, что бы не соринки ни зазоринки, до самого Святого Града скатертью дорожка. В разговорах не участвовало человек шесть не более. Микулица с Малком, да братья Угрюмы, но это ни у кого вопросов и удивления не вызывало, так как они и всегда-то особняком держались, а здесь на пиру, как-то в себя ушли, растворились в праздничном перезвоне. Поэтому никто и не заметил, как пропали они из-за пиршественного стола, как и не было их здесь, только служки успели за ними места прибрать.
На дворе под звездным небом, гульба была в полном разгаре, по кругу ходили ведерные чаши и ковши, на вертелах дымились мясным испаром полу обглоданные бычьи туши. Отроки вздохнули полной грудью свежий ночной воздух и распрямили плечи. Двор озарялся светом разложенных костров и факелов воткнутых в стены домов, окружавших место пиршества. Обманчивое пламя отбрасывало колдовские тени, которые преломлялись, таяли, и вновь возрождались, меняя свой образ. Служка, пробегавший с факелом мимо братьев Угрюмов, в ужасе отпрыгнул от стены, так отчетливо проступила перед ним оскалившаяся морда волка, но сам же расхохотался, поняв, что это только тень, причудливым образом легшая от смоляного факела.
– Поехали что ли? Завтра в дорогу, а путь не близкий, – Пробасил инок, – Выспаться надобно и поклажу проверить.
– Езжай Микулица. Мы вот в дубраву сбегаем, и то же на боковую, – Ответил ему Малк, – Нас не жди. За утренней трапезой встретимся, – И, повернувшись к братьям, махнул рукой, – Догоняйте.
Соскочил с крыльца, и как змея шмыгнул в толпу, тут же растворившись в скоморохах, дружинниках и прочем пришлом люде, гуляющем на халяву, на всю катушку. Стараясь не выпустить из виду его зеленый кафтан, Угрюмы двинулись через людское море, клином рассекая его надвое. Попытка остановить их, либо сбить с пути, была обречена на провал изначально, ибо напоминала попытку плечом подвинуть воротный столб. Микулица, наблюдая все это с высоты крыльца, подумал:
– Ох, и Малк, угорь, просто угорь. А гридни его. Им палец в рот не клади, руку по плечо оттяпают и еще попросят, – Он про себя ухмыльнулся, – Надо будет к Нестору заскочить, взять кое-что, да благословение дорожное получить. Пора. Неча рассиживаться, – И он тоже нырнул с крыльца в народ, направляясь в сторону коновязей.
Как не таились Малк с Микулицей, их уход не прошел бесследно, Андрей моментально заметил, что его любимцы покинули палаты. Он дал тихий знак Даниле, чуть сдвинул брови и повел головой в сторону двери, затем сам так же незаметно провалился в круговерть скоморошьего танца и вынырнул из него уже за дверями. Почти
