style="font-size:15px;"> Калиостро не пришлось стать временщиком при особе кого-либо из европейских венценосцев. Одно время некоторые надежды в этом смысле подавал польский король Станислав-Август, но, увы! Он слишком мало значил даже в своей стране. Зато не было недостатка в светских и духовных князьях, готовых оказать магу самое широкое и щедрое покровительство и делавших его своим советчиком. В их дворцах и замках Калиостро останавливается, иногда подолгу, на положении почетного гостя. Начиная с 1780 г. он ведет более оседлое существование, проживая почти исключительно во Франции: преимущественно в Страсбурге и Лионе, затем в Париже. Теперь уже "гора идет к Магомету" – паломники тысячами стекаются к тому месту, где нашел себе временное пристанище "кудесник": жаждущие испросить житейского совета или узнать секрет "философского камня", больные и увечные, просто любопытные, люди разных национальностей, всех сословий, "всяких рангов, всяких лет".
Калиостро принимает всех, таинственно-значительный, картинно-импозантный, зачастую облаченный в фиолетовую шелковую мантию на манер индийских магов, в какой-то диковинный восточный головной убор. За свои "номера" он никогда ни у кого не берет платы (но снисходительно принимает подношения, иногда по-королевски щедрые). Он – добрый волшебник, явившийся, ко всеобщей фортуне, из каких-то далеких мифических краев. Калиостро придумал себе легенду и твердо придерживался ее до конца своих дней: Я родился (когда именно он не уточнял, но давал понять, что это случилось не одно столетие назад) и вырос в Медине; сын христианина, сам добрый католик, он вместе с тем впитал в себя с юных лет всю "мудрость Востока", сначала в знойной Аравии, потом в стране пирамид воспитатели приобщили его к "тайным знаниям", к традициям "высокого" магического искусства.
В XIX в. историки пожимали плечами: как это столь многие люди могли верить такому вздору? Конечно, и в XVIII в. было немало трезвых рационалистов и скептиков, считавших, что настоящее место Калиостро, вырядившегося наподобие мольеровского "мамамуши", на сцене комической оперы. Но трезвые рационалисты тогда составляли тонкий поверхностный слой, а невежественная (хотя бы и "образованная") публика в той или иной степени принимала мага на веру. Надо сказать, что Калиостро каким-то особым чутьем угадывал рационалистов и скептиков и старался не иметь никаких контактов с ними (кроме того, у него были специальные основания избегать знатоков арабского языка, довольно, впрочем, редких в те времена).
Жаждущим услышать Калиостро приоткрывал завесу, укрывающую от непосвященных "истинную мудрость". Нет, он, Калиостро, совсем не против энциклопедизма; гравитация, электричество и тому подобные новооткрытые вещи – все это очень хорошо, но все это частные знания, а полное, всеобъемлющее знание о жизни можно найти только в древних книгах, только на далеком Востоке. "Тайные науки" позволяют проникнуть в главный тайник природы, ключ к которому дано подобрать только "истинному магу", такому,
