вдруг четко поняла, что он что-то делает с ней.
– Ты снимаешь блоки? – дошло до нее.
– Да. Как ты поняла?
– Я чувствую, что ты что-то делаешь.
– Ммм. Ты знаешь, что ты невероятно талантлива? – осведомился он.
– Ты льстишь, чтобы меня успокоить? – ошеломленно сообразила она.
– Я никому никогда не льщу, – зеленые глаза вновь с интересом посмотрели на нее, и Асхелека опустила взгляд. Его ложь ее разочаровала.
– Я даже не телепат.
– Да кто тебе сказал? У тебя потенциал до высшего, просто не раскрыт.
– Как?
У нее во рту пересохло. Зеленые раскосые глаза смотрели на нее спокойно, но очень внимательно, и в них ощущалась скрытая тревога, словно она была бомбой в его руках, которая могла взорваться. Асхелека ничего не понимала, включая то, в каком она измерении. Внезапная сильная слабость не позволяла ей даже оторвать взгляда от затягивающих, сверлящих раскосых глаз Тхорна.
– Я в уводе? – уточнила она слабым голосом.
– Да. Я корректирую травму, маленькая.
– Спасибо. Ты ведь не этим здесь планировал заниматься…
– Забудь. Прости за поцелуй. Я не сразу понял.
– Мне понравилось. Меня раньше никогда не целовали.
Тхорн посмотрел на нее и смущенно улыбнулся, тихо выругавшись.
– Я не должен был его красть. Тебе четырнадцать лет, – сказал он, потирая себе шею жестом, полным дискомфорта.
– Я же шаггитеррианка.
Его лицо потемнело, хотя он ничего не ответил, явно продолжая что-то делать с ее головой. Асхелека во все глаза смотрела на него, закусив до боли нижнюю губу:
– Я плохо о тебе думала, – наконец, выдавила она. – Я думала… ты бесчувственный и… я желала, чтобы ты проиграл сегодня.
– Ну… это у тебя прекрасно получилось, – весело прокомментировал Тхорн, наклонился и отнял руки от ее лица. – А теперь будет немного неприятно.
– Что? – не поняла Асхелека, но тут он вывел ее из увода, и оказалось, что она уже лежит на кровати, и у нее разламывается голова. А еще тошнота накатывает волнами. Тхорн встал, скрылся на минуту в душе и вернулся с прохладным полотенцем, чтобы положить на лоб:
– Полежи вот так, – тихо сказал он. – Сейчас пройдет.
– Мне так стыдно, – призналась она, заставив себя посмотреть на него. Вопреки опасениям, зеленые глаза излучали только мягкое тепло.
– Я не сержусь. Честно, – сказал он, наконец, и наклонил голову. – Я беру над тобой пре-сезариат. Только не бойся, хорошо? Я тебя не трону. И никто тебя не тронет, обещаю.
Асхелека приоткрыла рот:
– Но… послушайте, пожалуйста, не надо. Я просто хотела уехать куда-нибудь.
В ее глазах показались слезы. Она сама не знала, почему вдруг сказала ему об этом – в глупой надежде,
