Вроде – одеревенелый какой-то. Кузьмич сразу захотел ему по рогам врезать. За дурь. Михалыч остановил. «Постой,» – говорит, -« разобраться надо. Накостылять всегда успеем.»
Стали его разглядывать. А у него взгляд остекленевший – в дверной проём: уставился и замер… Картошка наполовину только чищена. Нож на полу валяется. Ну, стали его трясти, растирать да материть. Потом, когда отошел малость, полкружки водки (из нз) налили. Выпил. Соображать начал. И такое порассказал…
Чищу, говорит, картошку. А день-то серый, в баньке вообще – сумерки. Придвинулся поближе ко входу, где лучше видать. Тишина кругом. Неуютно как-то. Знаю же – что один здесь до самого вечера… Вдруг вроде как в глазах потемнело. Голову приподнял: глядь, а мимо меня собачонка в баньку – нырь и – под лавку. И сидит там. Хвост поджала между ног. Вся дрожит. И даже не пикнет. Замерла. Откуда, думаю, в тайге собака взялась? Нет же никого!
Так. Ладно. Чищу дальше… Раз – чувствую глядит на меня кто-то, а кто – не вижу. Холодно аж внутри стало. Трясти меня начало с чего-то… Знобит всего. Я затих. Нож в руке сжимаю… Не знаю что делать. Снег же идёт хлопьями. Да такой что не особо чего разглядишь. Вышел я из баньки. Стою. Озираюсь… Ага! Морда волчья из кустов выглядывает! Я напрягся. Жду… И вторая – позади баньки за ручьём!.. И третья – сбоку так, чуть подальше. Следят за мной. Не приближаются. Замерли. Ждут чего-то. Знака какого, что ли?..
Постоял я, подумал. Зашёл обратно, развернулся на пороге, ну, чтоб за спиной никого. Короче, только занял позицию: глядь, а передо мной, вот здесь, на пятачке перед банькой, стоит огромный волк… И взгляд у него – человечий прямо… Смотрит на меня не мигая. Не кидается. Просто смотрит. Что тут со мной произошло – не могу описать… Будто душу из меня вынимает… Почудилось мне, будто целая вечность прошла… Тут собака заскулила. Тоненько так. Никогда не думал, что собаки так скулить могут. А глаза у волчары… зелёные какие-то.
Не знаю, как я упустил… Только не заметил я в тот момент, как исчез волк. Мгновенно исчез. Словно и не было его! Как остальные волки ушли – видел. А этого – упустил… Проходит немного времени. Слышу конский топ. Стоит передо мной всадник на коне. При нём – две лайки. Спрашивает всадник про собачку. Говорит, его это лаечка. Мол, охотник он, наказал её, побил, а она убежала. А собака под лавкой сидит, скулит, выходить не хочет…
Ну, вытащил я кое-как собачонку, отдаю ему… А он схватил её в руки, как вещь какую-то, как захрипит вдруг, – и… перекусил ей горло-то! Клыки у мужика здоровенные такие! Кровища хлынула… Оторвал он ей голову. Кровь пьёт, чавкает. Потом остальное в кусты отшвырнул. А там – тени какие-то зашевелились. Пропала собачка… Тут же глянул на меня: вроде как молчать приказал. Я стою, как вкопанный. Совсем ошалел… И сгинул он. Будто и не было ничего… А я – как сел на лавку, так и пошевелиться не мог… Вроде – одеревенел.
Кузьмич Сидорова на смех-то поднял,
