карета графа Молиньяка, его сын со своим кузеном – ровесники Эрика, – наверняка отправились кутить в самом богатом трактире города. Вот экипаж Клермонов, молодой барон с сестрицей собрались в гости. Да в конце концов, нет проку перечислять знатных господ города и их отпрысков. И все эти молодые люди позволяли себе свысока поглядывать на него, отдавать приказания и помыкать, словно лакеем. А ведь они ничуть не умнее и не лучше, чем он.
– Эй, парень, оставь бумаги в покое, – резким визгливым голосом произнес нотариус, выходя из своего теплого уютного кабинета. – Ты вовсе не смыслишь в деловых письмах, хотя торчишь тут не один год. За это время и уличный бродяга сообразит, что к чему, а в твоей голове ума наберется только на разносчика.
Служка и второй помощник угодливо захихикали. Эрик сжал губы и с ненавистью бросил взгляд на хозяина. Но господин Вандевр вновь отправился к себе, не глядя на юношу, и уже возле двери крикнул:
– Пошевели своими ленивыми ногами, отнесешь письма по адресам. Хотя бы отработаешь деньги, что я тебе плачу.
Служка с готовностью подхватил бумаги и, сунув их Эрику, что задыхался от гнева и злости, глумливо произнес:
– Отлично, парень, все адресаты в разных концах, скучать не придется, да и погодка не располагает к промедлению. Вот пять экю, один из получателей живет в предместье, сможешь прокатиться в повозке, словно господин. Потом деньги вычтут из твоего жалования.
Юноша молча накинул свой потрепанный плащ и, выходя, так хлопнул дверью, что бумаги со стола служки разлетелись по всей комнате.
Весна в этом году не торопилась вступать в свои права и кое – где до сих пор лежали комья грязного колючего снега. Город весь окутался водяной пылью, и казалось, стены домов никогда не просохнут. Эрик успел порядком промочить ноги и дрожал в своем тонком плаще. Когда осталось отнести бумаги последнему адресату, у бедняги уже зуб на зуб не попадал от холода. Желание согреться и перекусить преследовало шевалье больше двух часов. На беду, он оказался в самой богатой части города и рассчитывать на скромный трактир не приходилось. Лоран тоскливо пересчитал монеты – видно, придется выбирать между повозкой и едой. Он подошел к нарядному заведению господина Танердье. Едва ли можно получить щедрый стол с такими деньгами в этом месте, но, право же, он упадет без сил посреди дороги, если не выпьет горячего и не согреется.
Эрик вздохнул и вошел внутрь. Ах, какое чудесное тепло царило в огромном зале! Запах блюд щекотал ноздри и кружил голову. Шевалье торопливо присел в углу и снял шляпу, что насквозь пропиталась водой.
Служанка нехотя подошла к новому гостю и грубо пробормотала:
– Хозяин не разрешает сидеть в трактире всем подряд и не подает милостыню.
Лоран стиснул зубы, желваки так и заходили на его лице.
– Принеси подогретого вина и кусок сыру, да шевелись, у меня много
