сидела в своей обычной позе – на краешке стула с бумагами на коленях, готовая в любую минуту снова поднять нелегкое бремя хозяйки всего офиса.
Предложенное ею решение было легким и виртуозным, и лишь одна деталь портила общую картину. Там, где оказывалась замешана бухгалтерия, пусть даже не финансами, как в этом случае, конфликт, как фурункул, назревал на ровном месте буквально из-за ерунды. Он поспешил сообщить ей об этом, но Соня оказалась осведомленной.
– Меня уже предупредили, чтобы я не наломала дров. Боюсь, теперь придется вступить вам.
– С нашей бухгалтерией один на один выходить опасно, – вздохнул Александр Васильевич. – Ладно, постараюсь воплотить в жизнь вашу смелую мечту. А то, по вашим словам, скоро у меня народ из маркетинга побежит без оглядки.
– Да, отсутствие удобств раздражает, – сказала Соня. – Зато они смогут по достоинству оценить вашу заботу.
Александру Васильевичу послышалась легкая ирония в ее голосе, и он ответил в той же манере.
– Не мою заботу, уважаемая Софья Ильинична, а вашу. Кстати, прошел уже почти месяц, и насколько я знаю, все довольны вашей работой.
– О, нет, вас обманули! – Соня прижала ладонь к груди, и он залюбовался узкой кистью с холеными ногтями и нескромным обручальным кольцом. – Все совсем не так гладко. На прошлой неделе я вовремя не перевела телефонные номера у консультантов, и меня грозились в следующий раз убить. В понедельник чуть не остались без бумаги разработчики. Я бегала и выпрашивала у всех по чуть-чуть. К счастью, мир не без добрых людей.
– Вы слишком строги к себе.
– А сегодня мне сообщили, что в бухгалтерии сломался ксерокс. Главбух рвет и мечет, а телефон в сервисе занят. Привезу мастера сама, даже если придется применить силу.
– Может, дать кого-нибудь в помощь? – рассмеялся он, чувствуя, как между ними подтаивает тонкий лед. – В бирюзовом мерседесе и я бы не прочь прокатиться.
– Я сегодня оставила его дома, – неожиданно сухо ответила она и поднялась.
– И что за машина на этот раз?
Даже если его интерес выглядел заигрыванием, остановиться он не мог. С каждым днем эта женщина, не считающая своих денег и радеющая за бюджетные расходы компании, нравилась ему все больше.
– Красное купе «гадюка». В Москве они редкость.
И прежде, чем он успел удивиться, она вышла из кабинета, оставив вместо себя весенний запах цветущего жасмина.
Александр Васильевич приподнял жалюзи на окне. С утра небо было хмурым и мятым, как не проснувшееся лицо в зеркале. Между домов пластами молочного желе лежал туман, и с трудом можно было различить стоп-сигналы машин, идущих в нескольких метрах впереди. А теперь синева, зажатая в прямоугольнике крыш, была разбавлена редкими облаками, и, жмурясь от бьющего в глаза солнца, он впервые отметил перемены в природе.
За окном разгорался март.
