потянулся и дотронулся до ее шеи.
– Нет, ты прохладная.
– Верно. У меня температура всегда на полградуса ниже нормы. Влад и Урсула никак не могут понять почему.
– Это потому что ты счастлива.
Хироко засмеялась от удовольствия и стала похожа на Джеки.
– Я люблю тебя, Ниргал.
Он почувствовал, как внутри стало теплей, как будто там поставили решетку радиатора. Теплей, по меньшей мере, на полградуса.
– А я люблю тебя.
И они тихо пошли дальше по пляжу, рука об руку, преследуя стайку куликов.
Когда Койот вернулся, Хироко сказала ему: «Ладно, давай выведем их наружу».
И на следующее утро, когда дети собрались, чтобы пойти в школу, Хироко, Койот и Питер провели их через запоры вниз, в длинный белый тоннель, соединявший купол и мир снаружи. Тоннель оканчивался небольшим ангаром с галереей на обрывистом утесе. Раньше они с Питером бегали в эту галерею смотреть из маленьких поляризованных окон на ледяной песок и розовое небо, пытаясь увидеть огромную стену сухого льда – шапку Южного полюса, днище мира, где они поселились, чтобы скрыться от тех, кто посадил бы их за решетку.
Именно поэтому они никогда не покидали галереи. Но в тот день они прошли сквозь шлюзы ангара, надели эластичные костюмы, закатав рукава и штанины, затем – тяжелые ботинки и плотные перчатки и, наконец, шлемы с выпуклым смотровым стеклом в передней части. С каждой секундой они волновались все больше, пока волнение не стало похоже на страх, особенно, когда Симад начала плакать и настаивать на том, чтобы остаться. Хироко успокоила ее прикосновением.
– Ну, все. Я буду там с тобой.
Дети молча жались друг к другу, пока взрослые вели их через внешний шлюз. Послышался шипящий звук, а потом открылась наружная дверь. Хватаясь за взрослых и натыкаясь друг на друга, они осторожно вышли наружу.
Было так ярко – невозможно смотреть. Они очутились в крутящемся белом тумане. Запутанные ледяные узоры, сверкающие в потоках света, покрывали всю поверхность. Ниргал держал за руки Хироко и Койота, они подтолкнули его вперед и разжали ладони. Он пошатнулся под натиском белого сияния.
– Это туманное покрывало, – раздался голос Хироко в интеркоме, закрепленном на ухе. – Оно держится тут всю зиму. Но сейчас весна, LS = 205о, в это время зеленая энергия, заряженная светом солнца, сильнее всего течет через мир. Посмотри!
Он не видел ничего, кроме белого, разрастающегося, слепящего шара. Внезапно солнечный свет пронзил этот шар, превратив его в брызги цвета, замерзший песок – в магниевую стружку, а ледяные цветы – в яркие драгоценности. Ветер подул сбоку и всколыхнул туман, разрывая его в клочья, и далеко внизу мелькнула земля, вызвав приступ головокружения. Такое огромное! Все было такое огромное… Ниргал упал на песок на одно колено, оперся руками о другое, чтобы сохранить равновесие. Камни и ледяные цветы под его ботинками сверкали, словно под микроскопом. Камни были усеяны круглыми чешуйками
