бокалов больше, чем нужно, и решила сбросить напряжение, громогласно и безапелляционно высказываясь о предметах, в которых не особенно разбиралась. На нее, впрочем, никто не обиделся, и в конце концов Джин, сбросив туфли, уснула на диване. Ее обычно аккуратный пучок растрепался, волосы рассыпались по подушкам, но издаваемый ею негромкий храп нисколько не мешал общей беседе. Уильяму хватило такта больше не распространяться о беременности Лиз, и он веселил присутствующих забавными историями о тех временах, когда он, Мэгги и Алекс учились в университете.
– Помнишь, как мы поспорили из-за еды, которую можно было заказать на дом у «Маркса и Спенсера»? – напомнил Уилл Мэгги. – Я тогда послал тебе их фирменный контейнер и подчеркнул на этикетке маркером все ингредиенты, чтобы ты сама убедилась: там нет никаких искусственных добавок.
– Помню, – кивнула Мэгги. – А еще я отлично помню, что тогда мы чуть не поссорились вовсе не из-за искусственных добавок, а из-за того, что ты был готов всю свою стипендию тратить на замороженные блюда и полуфабрикаты…
– …И это в то время, когда четверть населения планеты умирает от голода, – закончил за нее Уильям. – Тогда ты была настоящей революционеркой, Мэг.
Но гвоздем вечера стал момент, когда Алекс объявил, что подбросит Джорджи домой. На протяжении последних полутора часов они бурно обсуждали книги некоего Мартина Эмиса, к которому оба питали глубокую неприязнь, но Мэгги сразу поняла, что дело вовсе не в общих литературных симпатиях и антипатиях. Эти двое явно понравились друг другу, и Мэгги с удивлением обнаружила, что это обстоятельство ее расстроило. Конечно, с ее стороны это было грубо и эгоистично, и все же, наблюдая за старым приятелем, она не могла не припомнить ту сексуальную химию, которая когда-то бросала их в объятия друг друга. Конечно, она постаралась скрыть свои чувства и весь вечер разыгрывала радушную хозяйку, но смотреть, как ее бывший поклонник откровенно флиртует с другой женщиной, Мэгги было больно – особенно после того как Джеми не проявил никакого энтузиазма по поводу ее желания завести второго ребенка. Словом, ей было от чего расстраиваться, хотя на кого-кого, а на Алекса Мэгги было грех жаловаться. На протяжении всего вечера он вел себя почти безупречно и не забывал оказывать ей различные знаки внимания. Он первым вскакивал из-за стола, когда нужно было отнести в кухню грязную посуду, всеми силами стремясь хотя бы на несколько секунд остаться с ней наедине и удостовериться, что с ней все в порядке. Мэгги, однако, была слишком озабочена тем, чтобы ее гостям было легко и приятно, поэтому она не позволила Алексу втянуть себя в разговоры о своем самочувствии, отвечая на все вопросы любезным, но лаконичным «Со мной все о’кей». Ей даже удалось временно притупить поселившуюся в груди боль – для этого понадобилась всего-то пара дополнительных бокалов бренди, однако сегодня утром выпитое накануне спиртное подействовало, так сказать, с обратным знаком, еще больше усугубив ее постпраздничную депрессию.
И самое главное, искать утешения она могла только у человека, который и причинил ей эту боль.
