интонация в вопросе Саммара была несомненна. Ответ, который могла дать девушка на данный вопрос, он, конечно, знал. Мужчина потер под воротником иссеченное шрамами плечо. – Ноет, зараза… К дождю.
– Вчера одна из дочерей князя устраивала чаепитие для дам. Меня приглашали, – протянула девушка, свешиваясь из окна. Заинтересовавшись чем-то внизу, она не посчитала нужным закончить фразу.
– Надо было пойти, когда еще выдастся момент посетить «чаепитие для дам», – сказал Саммар.
– А что, дамы пьют чай как-то не так, как мы? – озадаченно спросил Гыд, оторвавшись от тщательно проводимого осмотра обмотки тетивы арбалета.
Саммар засмеялся этому замечанию, а Дарина продолжала:
– Видимо, они действительно это делают иначе.
Продолжая смеяться, их старший товарищ снова перебил девушку:
– Так я и говорю: надо было пойти – и знала бы наверняка.
– Я и пошла! Ты все время перебиваешь и не даешь договорить!
– И как? – Простодушный Гыд с интересом смотрел на Дарину, ожидая услышать объяснения на заинтересовавшую его тему – что ж такого отличного в этом чаепитии?
– И пока меня представлял сопровождавший на террасу лакей… А он знаешь как говорил: «Вашим княжеским светлостям всеподданнейше докладываю, что приглашенная вами благородная дева-воительница, имеющая честь сопровождать высокородного принца Озерного края, его светлейшества Ольмара Роуи Весейжда Хальмгарда-третьего, младшего сына их светлейшества Доноварра IV, ныне здравствующего князя Хальмгардской династии, да продлятся дни его мудрого правления, соблаговолила принять приглашение вашей светлости и почтить своим присутствием собрание благородных дам, имевших честь пригласить ее к своей послеполуденной трапезе». Ну не ужас?
– Ужас, – согласился Гыд. Он был потрясен. – Как ты это запомнила?
– Не знаю. Видимо, впечатлилась сильно. Но дело в том, что пока все это тра-ля-ля «имело место быть» – это если говорить их языком, – сам чай остыл. – Девушка сделала выразительную паузу, которую заполнило тихое похохатывание бородача. – И опять же, если говорить их языком – «безвозвратно остыл» и превратился в безвкусную жидкость. И здесь так во всем.
– Чаепитие не несет в себе смысл трапезы, – произнес Шелест, слегка отступив от рассматриваемой им картины, чтобы иметь возможность лучше оценить ее перспективу. Если бы у них была возможность видеть лицо монаха, Дарина не сомневалась, что на нем читалось бы легкое презрение.
– Тогда к чему его так тогда называть, а, монах? – Дарина прицелилась, собирая за напряженными щеками слюну. Резко выдохнула. Очередной плевок из окна угодил в восседавшего на породистой, почти декоративной лошадке латфорца. Чуть левее блестевшей серебром пряжки, крепившей к полям шляпы длинные перья.
– Почти не промахнулась, – сообщила она, повернувшись
