была тяжелой. Тайка, конечно, не распространялась об этом, Лена все знала от мамы, а мама – от папы, обкомовского работника. Тайка была не одна – при обкоме состоял целый штат таких дамочек, но она была лучшей, и ее запрашивали самые важные гости.
После слов Тайки Лена покурила в туалете – тогда она еще могла себе это позволить, – послонялась по коридорам и решила вечером поговорить с мамой. Потому что без Димы не видела смысла в жизни. Мама попросила тайм-аут для разведки.
Через неделю мама сказала, что Дима перспективный, и они пошли к Хованским в гости. Не просто так – была веская причина: Тамара Николаевна и Лариса Алексеевна закончили мединститут ровно двадцать пять лет назад.
Через год Лена и Дима поженились – это было самым счастливым событием в ее жизни. А потом было всякое. Нет, он не изменял ей – если бы изменял, она бы убила его. А потом себя. Невыносимая мука вот так любить: чем дальше, тем мучительнее, но даже если бы она с самого начала знала, через что пройдет, все равно не отказалась бы от своей любви. Ни за какие земные блага. Как можно отказаться от наслаждения слышать его голос, прижиматься носом к ложбинке над ключицей, вдыхать его запах, целовать плечи? Смотреть, как он в задумчивости поглаживает висок, как пьет, ест. Особенно когда голоден, когда откусывает большие куски и проглатывает почти целиком. А потом ляжет на диван и сразу засыпает. А она садится поблизости и смотрит, смотрит… У него красивое тело, сильные руки. С годами он становится все более привлекательным, а она… Нет, не становится. Но Дима говорит, что сейчас она лучше, чем когда они впервые встретились. Любимый врунишка… Когда он рядом, она млеет оттого, что он рядом, пусть даже его мысли где-то – ей больше ничего не нужно, ведь она больна самой сладкой болезнью во вселенной – любовью. Да-да, любовь – это болезнь, она приравнивается к наркомании и алкоголизму, у нее даже есть свой шифр в международном классификаторе болезней F63.9. Лена верит в магию чисел, вот и тут она сложила цифры: 6+3+9, получила 18. А что такое восемнадцать? Три раза по шесть, 666… Она больна дьявольской болезнью. Это правда.
Лена повесила плащ в шкаф и прижала ладонь к еще маленькому животу. Дима далеко, но его частичка зреет в ней. Это счастье…
И горько заплакала.
Мало кто любит февраль. Вот март – это другое дело. А если начистоту, то после января должен быть март.
Февраль любить не за что: серый, грязный, морозный. Не месяц, а сущее наказание. Под ногами коварный лед, над головой такие же коварные сосульки – все время чувствуешь себя беспомощной мишенью. Все проклинаешь, увидев в «Синоптике» веселенькую фразу: «Долгожданный февральский морозец…» Ложь! Никто его не ждал. Из-за него столько страданий! Окоченевшие колени, пальцы, красный нос с каплей на кончике, обувь, покрытая белыми разводами. Эти разводы остаются навсегда! Холод настолько влажный, что не спасает даже суперпуховик. К концу месяца так устаешь от непогоды, что нет сил ни на работу, ни на вечеринки,
