получается! А что еще?
– И что вы угадали сегодня утром?
– Я сказала, что муж ей изменяет. Она выхватила чашку и разбила. А потом стала кричать и выбросила мои вещи в окно. И меня вытолкала!
Федченко дико вращала глазами:
– Муж изменяет?! Дура ты неотесанная! Он меня обожает!
– Так чего вы каждый день гадаете?! Ваш обожатель ко мне клинья подбивал, к Ирке с третьего этажа…
– Ах ты сука! Надо же, такую змеюку в дом пустила!
Собачка взвизгнула и цапнула хозяйку за руку. Хозяйка дала собаке по ушам, и та зарычала.
Девушка хотела еще что-то сказать, но ойкнула, пошатнулась и начала оседать на снег. Дима успел подхватить ее под мышки. Худая, невысокого роста, она оказалась не такой уж легкой.
– Она симулирует, – заявила собаковладелица. – Она так уже делала. Мужчина, вы испачкались, бросьте ее, – посоветовала она Диме.
– Помолчите! – прикрикнул полицейский на дамочку. – Вот что, Федченко, для начала составим протокол, а потом будем выяснять, кто симулирует, а кто – нет.
– Какой еще протокол?
– Как какой? Вы вещи Шумейко выбросили?
– Ничего я не выбрасывала!
– Выбрасывала! – вмешалась женщина с колбасой. – Я видела.
– И можете подтвердить в суде? – спросил Рудько.
– Еще как могу!
– Ай-яй-яй! – запричитала Федченко. – Ну, времена! Что, будешь на соседку наговаривать?!
– Вы мне не тыкайте! Наговаривать не буду, а вот правду скажу.
– И не стыдно?
– Нет, не стыдно. Вы со мной никогда не здоровались, а теперь вдруг признали? С каких дел?
– Прекратите! – Рудько поднял руку.
– Товарищ старший сержант, – заюлила собаковладелица (если бы у нее был хвост, в эту минуту он точно отвалился бы). – Не надо никакого протокола.
Послышались звуки сирены – это была скорая. Все повернули головы на дорогу, и из потока машин с каким-то особым шиком, будто шла не по дороге, а по волнам, выскользнула новенькая карета скорой и, грациозно обогнув стоящий троллейбус, остановилась прямо перед машиной Хованского. Из нее выскочили двое медработников.
– Сюда! – крикнул Дима.
Они подбежали трусцой и взяли девушку под руки.
– Что с ней? – спросил тот, что постарше, озабоченно вглядываясь в лицо Шумейко.
– Не знаю…
– Ладно, сейчас посмотрим. – И они медленно пошли к «скорой».
– Вы там это, поделикатнее, она беженка, – бросил сержант и повернулся к Диме, – вы ее точно не зацепили?
– Нет. – Дима разглядывал пальто: рукава и перед были грязными.
– Товарищ старший сержант, – стоя на полусогнутых, Федченко лезла полицейскому в лицо, – не надо ничего писать. Признаюсь, погорячилась, я все ей прощаю. Я не в обиде…
– А может, гражданка Шумейко в обиде? – вмешался Сердюк.
– Это почему же?
– Вы понимаете, гражданка Федченко, что
