разливало свои шумные волны, тревожа умы и взбудораживая страсти. Ослепленный оптимистическими надеждами, Громека думал, что радикальное движение, с его бурными и беспорядочными взрывами, уже приходило к концу, уступая место лойальному, умеренному, аристократически выправленному либерализму, который приведет Россию, без борьбы и натиска, к полному и безмятежному благополучию. Не разразись злосчастное запрещение над «Современником» и «Русским Словом», пылкий Громека, помахивая и поигрывая своим «кнутиком рутинного либерализма», сам выгнал бы «дикую орду» радикалов на прямую и широкую дорогу прогресса. Уступи цензура его убедительным увещаниям, и все опять направится тем же верным ходом: пройдя огонь журнальной полемики, радикальная печать очистится от своих язв и грехов, и все три органа русского прогресса – Правительство, «Отечественные Записки» и «Современник» – дружным шагом направятся к общей цели, оставив за своей спиной бессильно злобствующего, тщетно надрывающегося в патриотических иеремиадах Каткова.
Пылкий Громека в своих отношениях с «Современником», в самом деле, был в том двусмысленном положении, в каком должен был оказаться всякий умеренный либеральный деятель, ведущий борьбу с направлением, оказавшимся вне покровительства закона. Как мы уже сказали, он ничем не рисковал: ему нечем было рисковать, у него не было за душою ничего такого, чего он не мог бы твердою рукою занести в официально признанные проекты того времени. В борьбе с Чернышевским честное, твердое и недвусмысленное положение мог занять только тот, кто, отправляясь от другого философского мировоззрения, шел бы смелым, решительным путем к столь же серьезным и беспощадным выводам.
II
Каким-то особенным весельем и бодростью проникнуты первые книги «Современника» 1863 года. Редакция подобралась и, несмотря на отсутствие Чернышевского, повела работу с большою энергиею. Событием дня должен был стать роман Чернышевского «Что делать», а среди постоянных работников журнала, в качестве фактического соредактора, появился новый блестящий талант, свежий и остроумный, несмотря на свою, не всегда опрятную болтливость, несмотря на отсутствие внутреннего жара и протестантской сосредоточенности. Казалось, что «Современник» окреп окончательно. С внешней стороны он в этом году отличается изобилием литературных материалов. Но внимательно вчитываясь уже в первые книги, нельзя не почувствовать в идейной стороне дела какого-то разброда, разноголосицы, отсутствия духовно-сплоченной организации, направляющей все силы журнала по определенному пути. Фельетоны Щедрина, его многочисленные работы в разных отделах «Современника», – статьи о театре, письма из Москвы, многочисленные библиографические и полемические заметки, наконец обширный вклад, сделанный им в стихотворной и прозаической форме в № 9 «Свистка» – все это, конечно, придавало журналу оживление, яркость, силу. Но, несмотря на все это, «Современник»
