воле, власти обычно не чинят ему препятствий, поскольку иначе в стране не хватило бы тюрем для людей, которых обвиняют в двоеженстве. Это разрушило бы огромное количество семей, внесло бы хаос в личную жизнь множества граждан. И в конечном счете получилось бы так, что государство принимает на себя все расходы и устанавливает вину человека, а осуждают его лишь условно.
– Значит, с «мексиканскими разводами» полный порядок? – просиял Гарвин.
– Я бы так не сказал, – улыбнулся Мейсон. – Однако исчерпывающий ответ я вам смогу дать, только досконально разобравшись во всех тонкостях. Мало кто знает, что мексиканское правительство не желает превращать свои приграничные суды в полигон для наших семейных баталий. Оно много сделало, чтобы отладить ситуацию. Но у нас нет закона, который бы обязывал американский суд признавать развод, совершенный в Мексике.
– Проклятье, Мейсон! – воскликнул Гарвин. – Боюсь, что мне несдобровать!
– Может, вы все-таки расскажете толком? – предложил адвокат.
– Десять лет тому назад я женился на девушке по имени Этель Картер, – принялся рассказывать Гарвин. – Она была тогда такой милашкой, просто заворожила меня… Да-да, слово «заворожила» прекрасно подходит к моему тогдашнему состоянию, я его употребил вовсе не случайно, Мейсон. Ну а потом выяснилось, что Этель – холодная, умная, расчетливая стер… Простите, не при даме будет сказано, – Гарвин отвесил легкий поклон в сторону Деллы.
– Любовь возвышает человека, – заметил Мейсон. – Но когда она проходит, то нередко уносит с собой и все лучшее, возвышенное… Вероятно, вы оба виноваты.
– Возможно, – уступил Гарвин, – хотя вряд ли. Впрочем, сейчас важно, чтобы вы поняли, Мейсон, насколько страшный она человек.
– В каком плане? – спросил Мейсон.
– Да во всех! – вскричал Гарвин. – Она… она… она просто дикая кошка! Помните старинную поговорку: «Злая баба хуже черта»?
– Давно вы расстались?
– По-моему, расставание наше тут ни при чем. Свистопляска началась, когда я женился. Этель прямо-таки рехнулась от ярости.
– Кстати, – поинтересовался Мейсон, бросая многозначительный взгляд на Деллу Стрит, – как выглядит ваша теперешняя жена?
– Это рыжеволосая красавица с голубыми, как небо, глазами. Когда в них смотришь, то кажется, заглядываешь ей в самую душу. Кожа у нее белая и нежная, как обычно бывает у таких рыжеволосых женщин. Черт побери, она немыслимая красотка! Розанчик! Колдунья!
– Да-да, я понимаю, – перебил его Мейсон. – Кстати, раз уж мы заговорили о женщинах… скажите, у вас не работает симпатичная девушка лет двадцати трех – двадцати четырех с хорошей фигурой: тонкой талией, высокой грудью… Нет у вас длинноногой сероглазой блондинки, а?
– В моей конторе? – поразился Гарвин. – Господи, да, судя по вашему описанию, Мейсон, это какая-то голливудская звезда!
– Ну, она действительно недурна собой, – признался Мейсон.
Гарвин покачал головой.
– Нет, я такой не знаю.
– А фамилия Колфакс вам не знакома?
