выступила испарина. Теперь Женьке не хотелось выпускать его шершавые пальцы, но место отступающей боли заняло что-то странное.
Девушка словно… словно наклонилась над бездной. И задохнулась от ужаса, мигом разглядев в тысяче мельчайших деталей, что там внизу происходило. Или, наоборот, наверху. Это было так дико, так несообразно всему, что она могла представить. Она не просто рассмотрела глазами, разом включились все органы чувств, это оказалось круче, чем кино в пятимерном кинотеатре, где в лицо брызгают водой и включают дым. Женька ощущала себя щепкой, крошечной мушкой, барахтающейся в дымных воронках.
Там погибал громадный город. Гарь струилась отовсюду, забивала ноздри, вызывала слезы. Крошечную мушку несло в потоках отравленного смога над раскинувшимся вечерним мегаполисом, а внизу творилось что-то нехорошее. Тысячи голосов жалобно пищали, словно брошенные птенцы. По тональности, по выхваченным фразам, Женька с изумлением догадалась, что слышит не разговоры в реале, а телефонное общение, сразу миллионов абонентов, словно радиоволны сотовых операторов вывернулись наизнанку и проникли к ней в уши, или словно ей на голову надели улей с испуганными пчелами. Оказалось, что когда столько людей одновременно пугается, и каждый кидается звонить близким, по звучанию это чертовски похоже на паникующих насекомых. Западная сторона города, подсвеченная закатом, тонула в мирных полутонах. Спаренные огоньки двигались в плотных узких потоках, другие перемигивались, повторяя очертания высотных зданий, на западе пока не случилось ничего ужасного, если не считать свихнувшуюся реку.
Широкая река, метров триста, а то и больше, не просто кипела, она отчаянно вываривалась, словно забытый на плите суп, разодрав город на несколько частей. Настоящая река, с протоками, мостами, пристанями и лодками, бурлила, пенилась, выбрасывая раскаленные гейзеры. Пар поднимался плотной тучей, в туче кривлялись заживо сварившиеся рыбы… или совсем не рыбы, а что-то гораздо менее приятное. Вполне вероятно, что свихнулась не только речная вода, но и водопровод, потому что посреди спокойствия, в тихих кварталах слышались хлопки, все громче и громче, затем выросли белые свистящие фонтаны пара.
С другой стороны реки, на востоке, происходили отвратительные вещи. Уродуя сетку проспектов, ломая дорожное движение, тут и там возникли серые каверны, чертовски похожие на пятна гнили. Пятна возникали прямо посреди густо застроенных кварталов, дома кренились, трещали, превращались в труху. Авто сталкивались на перекрестках, люди неслись, крошечные обезумевшие фигурки. Водители бросали машины, покупатели выскакивали из магазинов, сломя голову неслись по кренящимся тротуарам. Стекла домов вылетали разом, захлестывая бегущих смертоносным ливнем, с крыш срывало куски кровли. Цветные фигурки падали, их накрывала толпа. Упав на колени у самого края серой жижи, женщина тянула за руки попавшего туда мужчину, ей пытался помочь ребенок. Мужчина почти выбрался, выгребая левой рукой, подтянулся на край твердого асфальта… но тут женщина завизжала остро, сквозь общий трагический фон. Потому что серое нечто тянулось
