так?
– Он не потратил, – Женька почувствовала, как щеки становятся горячими. – Там была эта, как ее… недостача, его обвинили, но это неправда!
– Само собой, неправда, – без тени иронии согласился Оракул. – Такая же ложь, как ваша смертельная болезнь.
Женьке хотелось сжать виски, и встряхнуть мозги, со всей силы, чтобы вырваться из лабиринта.
– Евгения, мы не позволим вам себя убить, – великанша обернулась к щуплой соседке, – Привратник, она просыпается, она проснется.
Несколько мгновений Привратник раздумывала, затем щелкнула пальцами. Мужчины в костюмах отлипли от невидимой границы, и тихо встали у нее по бокам. Точно два охранника, спокойные и аккуратные.
– Именем Храма, объявляю тебе мир.
– Мир, – откликнулась Ольга.
Обе посмотрели на Женечку. Холодно и твердо, как на распластанную под микроскопом, лягушку. Оракул выплюнул птичью голову и сообщил:
– Сегодня кто-то из нас умрет.
Глава 5. Стальные семена
Еще не проклюнулись стальные семена, посаженные в горячий пепел моим отцом, когда на Орлином перевале заморгали сигнальные костры. Заклинатели хунну зализали раны, укрывшись за вечно тлеющим берегом Мэотийского Понта. Недаром сказано, что золото ломает и стальные ворота. Хунну дождались подкреплений, посулами и крадеными драгоценностями они купили дружбу персов, наших исконных врагов.
Дука Закайя сам проверил, как сидят на сыне чудесные валахские доспехи. Мне шел десятый год, я вырос вдвое, но гибкий панцирь вытянулся вместе со мной. Короткий меч по ночам звенел от голода, а щит я научился метать так, что разрубал им в полете утку.
– Эгемон, твой сын еще слишком юн… – пробовал протестовать евнух Исайя.
– Для пути самое длинное – это ворота, – напомнил ему отец.
– Дука, пардус нападает спереди, а трусливый пес – сзади, – нашептывали хироманты. – Остерегайся родичей…
– Мой сын не родился командовать гаремом, – засмеялся дука.
– Если он умрет, убей и меня, – просто сказал брату друнгарий Лев.
– Буря не трогает малые деревья, – серьезно ответил дука. – Она вырывает с корнем и ломает лишь высокие.
– Эгемон, держи сына вдали от теплой воды, – произнес непонятную фразу склавенский гадальщик, волхв Неждан. – Берегись больной отроковицы, не позволь ей целовать ключицы твоего сына.
Отец нахмурился, придворные льстиво рассмеялись. Как можно утонуть в летних степях? Даже Мэотийское море, за которым окопались хунну, кони проходили, не замочив всадников.
И разве можно представить, чтобы сына дуки целовала какая-то больная девчонка? Кто ее ко мне подпустит? Даже моя мать лишь единожды обняла меня. У воинов ее народа существовал простой обычай – мальчик следовал в поход за отцом, если мог без стремени взобраться на коня. Я же третий год легко
